|
Это вовсе не попытка переоценить роль учеников Дело в том, что большинство буддийских учителей становятся таковыми только после настоятельных просьб желающих практиковать; таким образом, известный из гетевского «Фауста» тезис будет звучать иначе: «Вначале был вопрос». Или приглашение, как в последнее время. Буддизм ведь распространяется не внешним путем религиозной пропаганды, а благодаря внутренней мотивации тех, кто в нем что-то понимает. Мотивацией, связанной с первой парамитой — первым совершенством, которое требует щедрости и отдачи, а высшая отдача — поделиться тем, что постиг, что твердо знаешь, с другими. Но как это сделать, с чего начать? Такой вопрос себе задавали все те, судьба кого была связана с распространением буддизма на Западе. Есть аутентичный рассказ об известном тибетском учителе Чогьям Трунгпа, который в молодости попал в Англию, учился в Оксфорде и жаловался, что, несмотря на его знания и опыт, никому он здесь не нужен. И только позже, переехав в США, он нашел свой стиль передачи учения и стал знаменитым. То же самое было и в Бурятии. Никто из местных монахов не был готов для передачи своих знаний жителям христианского Запада,[1] у которых уже была своя религия (христианство) и свои интересы (зачастую не сопоставимые с интересами обычных буддистов). Оккультизм, гностицизм, Рерих, Каббала, индуизм часто были отправными точками учеников. Б. Д. Дандарон являлся именно той личностью, которая была нужна в этой ситуации. У него было и особое преимущество — он прекрасно знал русский язык и мог объясняться без помощи переводчика. Надо сказать, что в то время мысли о буддизме были обычно направлены на Гималаи. Мало кто мог вообразить, что он доступен и в нашей стране. И что традиция тут ничем не хуже, чем в Тибете. Об этой традиции есть смысл говорить и более пространно, сначала в кратком изложении биографии Дандарона. Б. Дандарон родился 15 декабря 1914 г. И попал прямо в самую сердцевину нового буддийского движения, так как его отец, Лама Агван Силнам Тузол Доржи, был сподвижником Лубсана Сандана Цыденова. Именно они и решили уйти из монастыря и вернуться к древней индийской традиции махасиддхов. Поселившись на красивой лесной поляне (по-бурятски — суархэ), они направили все свои усилия на йогическую практику, на созерцание. Их решимость достичь Нирваны в этой жизни была настолько велика, что Агван даже ходил в Китай, чтобы достать недостающие тексты для практики. Лубсан Сандан признал в Дандароне новое воплощение своего учителя Джаягсы-гэгэна, настоятели монастыря в Гумбуме, в восточном Тибете, который, насколько можно судить по произношению мантр и тибетских слов, был, видимо, наиболее тесно связан с бурятской духовной традицией. Когда из Гумбума прибыли монахи, чтобы по обычаю забрать мальчика и готовить его к дальнейшей жизни в монастыре, его «большой учитель» (как Лубсана Сандана называл сам Дандарон) не согласился его отдать. В 1921 г. в одном из храмов Бидия был публично провозглашен наследником Лубсана Сандана и получил от него передачу духовной силы и титула Дхармараджи — Царя Учения. — 2 —
|