|
Нагарджуна указывает, что одна из метафизических идей, имевших хождение в ранних буддийских традициях, это то, что во время конечной нирваны Будды, известной как “нирвана без пребывания ”, — условно, точка смерти — поток существования приходит к концу. Если бы это имело место, доказывает он, то тогда период времени, в течение которого Будда Шакьямуни был способен трудиться ради блага других живых существ после того, как он достиг полного пробуждения, которое было первичной причиной для накопления заслуг и мудрости в течение трех неисчислимых эонов, оказался бы до странности коротким. Будда оставил свою королевскую жизнь в возрасте двадцати девяти лет, достиг полного просветления в возрасте тридцати трех, и ушел в возрасте восьмидесяти или восьмидесяти одного. Это подразумевает, что Будда был способен трудиться ради пользы других живых существ только несколько десятилетий. Для Нагарджуны такое гигантское несоответствие между периодом тренировки Будды и периодом его активности после просветления не имеет смысла. Далее он доказывает, что нет основания для точки зрения, что поток индивидуального ума будто бы приходит к концу при достижении конечной нирваны, потому что не существует ничего, что могло бы осуществить тотальное прекращение потока сознания. Он утверждает, что если есть достаточный антидот к некоторым данным феноменам или событиям, то тогда, можно сказать, он является причиной полного прекращения фукционирования этих феноменов или событий. (К примеру, достаточный антидот от телесного яда был бы причиной полного прекращения функционирования этого яда). Однако, что касается самого потока сознания, ни события, ни агенты не могут осуществить его тотального разрушения. Нагарджуна доказал, что природный ум и загрязнения или страдания, которые омрачают присущую ему ясность, являются двумя отделимыми друг от друга вещами. Ментальная скверна — загрязнения и страдания — могут быть устранены практикой мощных антидотов учений Будды. Однако сам поток ума остается бесконечным. Нагарджуна заявил, что учения, заложенные в санскритской махаянской традиции, являются не только более глубокими, чем учения палийской традиции, но что они также не противоречат палийским учениям. В этом смысле, можно было бы сказать, что в махаянских текстах более глубоко и более подробно излагаются те учения, которые вначале развивались в ранних учениях Будды. Нагарджуна доказал подлинность учений махаяны ”.[103] В составлении махаянских текстов решающую роль сыграли Нагарджуна (II в. н. э.) и Асанга (IV в. н. э.), считающиеся основоположниками двух основных линий преемственности. Но как быть с тем временным пробелом, по крайней мере, в четыре столетия, которые прошли со смерти Будды до рождения Нагарджуны, и с пробелом примерно в девять столетий, который отдаляет рождение Асанги от времени Будды? Как говорит Его Святейшество Далай-лама, мы вправе задаться вопросом, что же обеспечило непрерывную линию преемственности махаянских текстов от Будды до Нагарджуны и Асанги? И Его Святейшество дает такое объяснение: — 66 —
|