Буддизм

Часто пастухи в открытую говорили им: уходите, он погубил себя и погубит вас. Разве вы не видите, что рассудок его помутился от горячих лучей солнца? Ведь он даже не закрывает своей головы.

Хмурые дровосеки, проходя неподалёку, только посмеивались. Но хуже всего были малые дети: боясь, что ученики погоняться за ними, они останавливались на безопасном расстоянии, называли их учителя всякими обидными именами и бросали в его комьями грязи. Казалось, он этого не замечал. Первое время детей прогоняли все вместе. Затем Каундинья перестал гоняться вместе со всеми, пользуясь правом старшего. Вскоре лишь Бхадрика поднимался, чтобы защитить учителя. Но и его порывы с каждым разом становились всё более вялыми.

Жизнь учеников Сиддхартхи была однообразна. Некоторое время они пытались подражать учителю, но вынести подобную аскезу оказались не в состоянии. Теперь они лишь терпеливо ждали заката солнца. Только поздним вечером их учитель как бы приходил в себя, пробуждался от долгой медитации. Они жадно ждали его слов. Может быть, на этот раз что-то изменится. Может быть, он, наконец, постиг истину. Однако дни проходили за днями, недели за неделями, а знание Сиддхартхе никак не давалось. С каждым вечером он становился всё замкнутее, всё молчаливее. Вскоре он перестал говорить вовсе. Лишь иногда на вопросительные взгляды учеников отвечал отрицательным кивком головы. Это был единственный прогресс, который замечали опечаленные ученики.

Хотя нет! Ещё с каждым днём их учитель становился всё слабее и слабее. Его мышцы, тонкие, как верёвки, отказывались удерживать его тело. Теперь он даже не мог сидеть самостоятельно, прося учеников усадить его спиной к дереву. Но дух его был силён: наверное, ни один из известных им отшельников не обладал таким сильным духом. Провести долгих шесть лет в подобной аскезе, – на это способен только великий святой.

Всё выдержали ученики Сиддхартхи: и безнадёжное молчание учителя, и тяготы нищей жизни, и издевательства окружающих. Но внезапную перемену, которая вдруг произошла в самом Сиддхартхе, перенести не смогли.

Видя, как упорно стремится Гаутама постичь истину, отвергая все потребности своего тела, отрицая даже само его существование, ученики втайне гордились подвигами своего учителя. Пусть глупые крестьяне и пастухи называют его сумасшедшим: что они понимают! Разве может крестьянин постичь суть аскезы? Но другие отшельники, несомненно, смотрят на это совсем по-другому. Их учитель, – великий святой. Это видно по всему. Только святой может настолько отказаться от всего земного, что его тело при жизни станет нечувствительным ни к голоду, ни к жажде, ни к боли, ни к жаре, ни к холоду. И пусть сам Гаутама говорит, что не постиг ещё истину. Что с того? Все святые такие скромные люди. Их, скромных последователей, устроит и такая истина. Они вовсе не претендуют на что-то большее. Правда, учитель слабел, и это тревожило. Но может быть, он обретёт иные, неземные силы. Может быть, он станет полубогом, сольётся с Атманом уже в этом воплощении. Только они, только они пятеро, станут наследниками нового, потрясающего учения. Они станут старшими в будущей огромной общине…