Буддизм

Учёный из Санкт-Петербурга Е.А. Торчинов является ведущим специалистом страны по изучению взаимодействия двух культур – буддийской и даосской. Вообще тематика его исследований очень разнообразна: это и метафизика буддизма, и его направления, и особенности национальных буддийских школ. Огромное внимание Торчиновым уделяется китайскому буддизму, поэтому рекомендовать его читателю я стал бы именно как китаеведа.

Впрочем, хватит. Как читатель, видимо, помнит, я не собирался устраивать обзор российской буддологической науки. Эта тема отдельной книги или хотя бы научной статьи. Наша задача значительно проще: в общих чертах обрисовать ситуацию, которая возникла на постсоветском пространстве в отношении буддизма. Надеюсь, с задачей этой я правился. Впрочем, об этом судить читателю.

Новое, величественное знание поселилось в душе Будды. Он знал, он всем своим существом ощутил, что постиг Итину. Он избавился от страданий. Он никогда больше не будет страдать… Однако даже теперь, когда он обрёл Освобождение, Будда никак не мог освободится от колебаний. Истина, открывшаяся ему, была слишком глубокой, слишком сложной, чтобы её могли постичь люди. Его истина была новой, у неё не было корней, за которые можно было бы зацепится здесь, в этом мире. Постигнет ли человек то, что досталось ему путём невероятных усилий? Сможет ли кто-либо ещё повторить его путь, пойти по его стопам? Есть ли польза от его знания, которое принесло освобождение лишь ему одному? Эти нелёгкие вопросы терзали душу Будды. Душу, которая познала величайший покой и величайшее страдание…

Он знал, что всё произойдёт именно так. Люди смеялись над ним. Они не поняли его учения, они не приняли его. Он не мог их судить. Даже теперь, ставши Буддой, он оставался для них всего лишь чудаковатым царским сыном, который измышлял от безделья всё новые и новые доктрины. Весь Варенаси потешался над его первой проповедью, видя в ней лишь возможность повеселится. Но чего он ожидал? Разве можно было начинать проповедовать, не имея никакой опоры? Разве имел он право учить целый народ, не обретя ни одного ученика, не имея ни одного последователя? Разве имеет он авторитет, необходимый для того, чтобы его хотя бы выслушали? Нет! Не так нужно начинать Проповедь. Не уличным проповедником он рождён. Он – Будда, он – спаситель мира, и его учение могут постичь лишь те, кто сам ищет Истину. Он ещё раз вернётся в общину. Вернётся, чтобы повести общину за собой.

Однако новый удар постиг его. Совсем недавно, вскоре после того, как Будда обрёл Просветление, умер его первый учитель Арата Калама. Алара и Уддаха отошли от дел в общине созерцателей… Эти новости, пришедшие одна за другой, ошеломили Будду. Теперь ему нечего делать ни у тружеников, ни у созерцателей. Только его учителя могли понять всю красоту его учения, для учеников же он оставался лишь непокорным бунтовщиком.