Йога: бессмертие и свобода

ТАНТРИЗМ, ХАТХА-ЙОГА И АЛХИМИЯ

В своем описании Индии Аль-Бируни особенно подчеркивает связь алхимии с продлением жизни и сохранением молодости. «У них есть очень своеобразная наука, напоминающая алхимию. Они называют еерасаяна, от слова раса, т. е. золото. Расаяна состоит в выполнении определенных операций с препаратами и сложными снадобьями, изготовленными в основном из растений. Благодаря принципам расаяны у безнадежно больных восстанавливается здоровье, к увядающим старцам возвращается молодость, так что они становятся такими же, какими были в период полового созревания; белые волосы вновь чернеют, появляется острота чувств, юношеская подвижность, восстанавливается потенция, и жизнь человека в этом мире продлевается на весьма долгий срок. А почему и нет? Разве не говорили мы уже об авторитетном мнении Патанджали о том, что одним из методов, ведущих к освобождению, является расаяна?». И в самом деле, Вьяса и Вачаспатимишра, комментируя сутру Патанджали (ЙС, IV, 1), в которой упоминаются снадобья (аушаддхи) как одно из средств достижения «совершенств», истолковывают аушаддхи как эликсир долголетия, полученный с помощью расаяны. Некоторые востоковеды (А. Б. Кейт, Людерс) и большинство историков науки (Дж. Руска, Стэплтон, Р. Мюллер, Э. фон Липпманн) полагали, что алхимию завезли в Индию арабы; они (востоковеды) особенно подчеркивали алхимическую важность ртути и ее сравнительно позднее упоминание в текстах. Однако о ртути говорится уже в манускрипте Бауэрa (IV в. н. э.) и даже, возможно, в «Артхашастре» (III в. до н. э.), причем всегда в связи с алхимией. Кроме того, некоторые буддийские сочинения свидетельствуют об алхимии задолго до влияния арабской культуры. Аватамсака-сутра, которая может быть датирована приблизительно между 150 и 350 гг. н. э. (на китайский ее перевел Шикшананда в 695 — 99 гг.) утверждает: «Есть жидкое снадобье, называется оно хатака. Один лян ее [около 30 граммов] превратит тысячу лянов бронзы в чистое золото». Махапраджняпарамитопадеша (переведенная Кумарадживой в 402 — 05 гг.) выражается еще более открыто: «С помощью снадобий и заклинаний можно превратить бронзу в золото. Искусно используя препараты, можно превратить серебро в золото, а золото в серебро» . Это не единственные тексты, но мы не станем приводить их все и ограничимся выдержкой из Махапраджняпарамиташастры, важном трактате, приписываемом Нагарджуне и переведенном на китайский Кумарадживой (который жил в 344 — 413 гг. н. э., т. е. за добрых три столетия до расцвета арабской алхимии, связанного с именем Джабира ибн-Хаййяна, ок. 760 г. н. э.). В списке «метаморфоз» (нирмана) Нагарджуна говорит о большом количестве сверхспособностей (уменьшение до размеров атома, увеличение до размеров Вселенной и т. д., прохождение сквозь каменные стены, хождение по воздуху, дотрагивание рукой до Солнца и Луны), которые заканчиваются умением трансформировать «камень в золото, а золото — в камень». Затем он добавляет: «Есть, кроме того, еще четыревида нирман: 1) в мире желаний (камадхату) можно трансформировать вещество (дравья) посредством лекарственных трав (ошадхи), драгоценных камней и магической искусности; 2) существа, наделенные сверхзнаниями (абхиджня), способны трансформировать материю посредством своей магической силы (риддхибала); 3) асуры, наги, дэвы трансформируют вещество в силу благих следствий (випакабала) своих предыдущих существований; 4) существа, переродившиеся в мире форм (рупадхату), могут трансформировать вещи силой концентрации (самадхибала)». Из этого последнего пункта следует, что трансмутация металлов могла быть осуществлена не только с помощью алхимии и магии, использующих растения или минералы, но и с помощью «силы самадхи», т. е. через йогу. Мы увидим скоро, что подобная традиция засвидетельствована и в других источниках. Можно со всей определенностью говорить о том, что нет никаких доказательств зависимости индийской алхимии от арабской культуры. Напротив, алхимическая теория и практика встречаются у аскетов, т. е. именно в той среде, где исламское влияние (после того как в Индию вторглись мусульмане) равнялось нулю. Алхимия связана с йогой и тантризмом, которые являются древними, общеиндийскими традициями. Мы обнаружим преобладание алхимических тантр в тех регионах, куда вряд ли проникал ислам — в Непале и стране тамилов (где алхимиков величали ситтарами, т. е. сиддхами). Наиболее ясные упоминания алхимии, равно как и огромное количество имен алхимиков-сиддхов, можно найти в литературе и традиции тантризма. Субхашитасанграха придает важную роль ртути; Садханамала (I, 350) трактует расарасаяну как пятое сиддхи. В сочинении сиддхи Чарпати рассказывается об алхимических процессах. «Шива самхита» (III, 54) утверждает, что йогин способен создать золото из любого металла, для чего ему достаточно потереть металл своим калом и мочой; похожая идея есть и в «Йогататтва-упанишаде» (74), в которой, однако, алхимия рассматривается (30) как препятствие на пути совершенствования йогина. Выдающийся тантрический трактат, переведенный с тибетского А. Грюнведелем и озаглавленный им «Рассказы о 84 чародеях», сообщает нам об алхимических практиках сиддхов: так, Карнари получает эликсир из мочи и может трансмутировать медь в серебро, а серебро — в золото; брахман Вьяли пытается произвести золото из серебра и снадобий и т. д.; описывая еще одного тантрического мастера, Вагишваракирти, Таранатха говорит, что тот «изготовил большое количество эликсира жизни и распределил его между людьми, так что, например, старики ста пятидесяти лет от роду и старше вновь становились молодыми». Все эти легенды и аллюзии к тантро-алхимическому симбиозу не оставляют сомнения в сотериологической направленности алхимических операций. Мы встречаем здесь не преддверие химии, не зачатки научных знаний, но духовную практику, которая, оказывая воздействие на «материю», в то же время старалась «совершенствовать дух», привести его к освобождению и независимости. Если оставить в стороне фольклор, который расцвел вокруг алхимиков (как и вообще вокруг всех «магов»), мы поймем связь между алхимиком, работающим над «низменными» металлами с целью трансмутировать их в «золото», и йогином, работающим над самим собой с целью окончательного «извлечения» из темноты, из порабощенной психоментальной жизни свободного и независимого духа, который имеет ту же сущность, что и золото. Ведь для Индии, равно как и для всего остального мира, «золото есть бессмертие». Золото — единственный в своем роде, совершенный, солярный металл, и в этих своих качествах его символика соприкасается с символикой Духа — духовной свободы и независимости. Адепт надеется продлить жизнь на неопределенно долгий срок, поглощая золото. Но, согласно «Расаратнасамуччае», алхимическому трактату, прежде чем поглотить золото, необходимо очиститься и «укрепиться» с помощью ртути. То, что это не имеет отношения к эмпирической науке, к некоей протохимии, достаточно явствует из трактата Мадхавы Сарвадаршанасанграха, точнее, из главы, посвященной расешварадаршане (букв. «науке о ртути»). Освобождение зависит от «крепости человеческого тела»; следовательно, ртуть, которая упрочивает и продлевает жизнь, также является средством освобождения. «Свобода возникает из знания, знание — от изучения, а учиться может лишь человек со здоровым телом». Идеал аскета — получить освобождение «в этой жизни», стать «дживанмуктой». Раса — квинтэссенция Шивы; она также называется парада, потому что помогает «переправиться на другой берег». Она еще называется семенем Хары (Шивы), а абхра (слюда) — менструальной кровью богини (Гаури); вещество, возникшее из их соединения, может сделать человека бессмертным. Это «божественное тело» обрели многие дживанмукты, среди которых Мадхава называет Чарвати, Капилу, Вьяли, Капали, Кандалаяну. Мадхава подчеркивает сотериологическую функцию алхимии. «Наука о ртути не должна рассматриваться как обычное восхваление определенного металла; она является средством быстрого достижения высшей цели, свободы, едва только тело будет освящено». И в Расасиддханте, трактате по алхимии, цитируемом Мадхавой, говорится: «Именно спасение личной души (дживы) провозглашает наука о ртути, о тонкий мыслитель». Отрывок из «Расарнавы» и еще из одного текста, который Мадхава не называет, утверждают, что заслуги, проистекающие от созерцания ртути, равнозначны заслугам от созерцания и поклонения фаллическим символам в Бенаресе или в любом другом священном месте. Как и другие тантрические и хатха-йогические трактаты, «Расарнава» начинается с диалога между Бхайравой (Шивой) и богиней: та спрашивает его о секрете дживанмукти, и Шива отвечает, что это известно не многим, даже не всем богам. Освобождение после смерти является бессмыслицей. Как утверждаетт «Расарнава», можно жить бесконечно долго, если научиться контролировать дыхание (ваю, «ветер жизни») и принимать ртуть. Это очень напоминает йогу натхасиддхов, пытающихся овладеть «ветром жизни» и регулировать выделение сомы; такая техника даже называется сомараса. Есть еще одна группа аскетов, сиддхов сиддхамарги( «чистый путь»), которые выделяют два вида «нетленных тел», а именно тело человека, «освобожденного при жизни» (дживанмукты), и тело парамукты, первое создается в ходе, так сказать, трансмутации майи, оно бессмертно, возвышается над всеми процессами распада, но в конце концов превращается в «тело ясного света», или «божественное тело» (дивьядеха); это второе тело, будучи целиком духовным (чинмайя), вообще не принадлежит материи. В тантрической терминологии эти два нетленных тела называются соответственно байндава и шакта. Как гласят некоторые источники, натхасиддхи также отличали сиддхадеху от дивьядехи. Обобщая, можно сказать, что физико-химические процессы расаяны понимаются как «колесница» для определенных психических и духовных действий1. Алхимический «эликсир» соответствует состоянию «бессмертия», к которому стремится тантрическая йога; подобно тому как ученик трудится непосредственно над своим телом и психоментальной жизнью с целью превратить плоть в «божественное тело» и освободить Дух, так и алхимик работает с материей, пытаясь трансформировать ее в золото, т. е. ускорить и «завершить» процесс ее созревания. Следовательно, существует мистическая связь между «материей» и физико-психическим телом челОвека — что не удивит нас, если мы вспомним соотнесенность человека с космосом, столь важную для тантризма. Стоило только процессу интериоризации привести людей к ожиданию духовных результатов из ритуалов и физиологических действий, как за этим логически последовало представление о том, что подобные результаты могут быть получены и путем интериоризации операций с материей: при определенных состояниях духа становится возможной коммуникация между различными уровнями Вселенной. Алхимик воспринял и продолжил архаическую традицию, засвидетельствованную во многих мифах и в «первобытном» образе жизни, традицию, которая считала, что «материя» не просто одушевлена, но еще и является резервуаром священных энергий. Для алхимика, как и для «первобытного» мага и тантриста, проблема состоит в том, как пробудить эти энергии и овладеть ими. Мир не есть тупая, инертная, «объективная» масса; взору посвященного он раскрывается как живой, как движимый «симпатией». Минералы, металлы и драгоценные камни — не «объекты», имеющие частный экономический интерес, а воплощение вселенских сил и сакрального бытия.