|
б) Кончина Задонской старицы Евфимии Григорьевны [5]. Старица Божия Евфимия Григорьевна, пишет о. Зосима, скончалась 15 января (1860 г.) в 9 часов вечера, а 18 января о. архимандрит соборне служил позднюю обедню за упокой её души в Царстве Небесном, и с 14 иеромонахами в облачении отправил по ней погребение и тело её предал земле. Могилка её в часовне, рядом с затворником Георгием по левую сторону, а с правой покоится схимонах Митрофан, которого она тоже лично знала и бывала у него, и пользовалась его советами и наставлениями. О месте её покоя, чтобы её в часовне похоронили, приказал еще покойный батюшка, затворник Георгий, и великий Старец отец Иларион из Троекурова, где ныне женская община. Да я её и сам много любил, почитал и уважал вот уже 25 лет; зато взаимно и она меня любила нежно, как сына, и берегла, как свою душу. В духовном отношении ей открыты были от Господа все мои чувства и мое сердце. Чего, бывало, сам я за собою недосмотрю, а она меня предостережет и наставит. По её собственному желанию я её 9 января, в субботу, в 4 часа вечера, соборовал святым елеем, в воскресенье, 10-го, после ранней обедни исповедал её и причастил Святых Тайн Тела и Крови Христовых; в четверг, 14-го, еще приобщил её Святых Тайн и прочел отходную. В пятницу, за час до смерти, я был у ней, и все время она была в ясной памяти и говорила. За четыре дня до смерти она стала очень хорошо слышать, много лет бывши крепка на ухо. Скончалась, как заснула. Стояла в теплой комнате, но никакого тяжелого запаху от нее не было и не распухла, а напротив, еще мертвая похудела: лицо её было чистое, приятное и светло-желтое, как восковое. Она почила, потрудившись на сем свете 115 лет. Но удивительно то, что на головке волосы черные не поседели. Она с нетерпением все желала поскорее переселиться в вечность и о сем часто просила Господа Бога. Жизнь старицы во всем была преисполнена чудес. Она была вроде юродивой, но не всегда, а это на нее находило временно. Назад тому 65 лет, когда она жила в своем селе в келейке, вдруг случился ночью пожар. Это было зимою; зазвонили тревогу; она встала и побежала по селу босая в одном белье и, подойдя к дому, приказывает огню властно так огонь, иди сюда, жги этот дом: тут живут великие грешники и нераскаянные. Огонь повиновался ей рабски; с места пожара сейчас же летели головни с огнем, и загорался дом, как бы далеко от пожара ни был. И так несколько домов вымела она, и это все она делала вне себя. Опомнилась она в доме священника, и, когда увидела себя полураздетою, ей стало совестно всех: она оделась. Это верная история; она сама мне рассказывала и еще многие» [6] — 12 —
|