|
Так как в то время я должен был окончить одну спешную работу до возвращения во Францию, то матушка по утрам осматривала город одна, без меня, и возвращалась на виллу Медичи только в 12 часов, к завтраку. Но однажды она явилась в восемь часов утра, страшно расстроенная. На мои расспросы она отвечала, что, одеваясь утром, она вдруг увидала возле себя своего племянника, Рене Кремера; он смотрел на нее и, смеясь, говорил ей: «Ну, да, я в самом деле умер!» Очень испуганная этим явлением, она поспешила ко мне. Я успокоил ее, как умел, потом перевел разговор на другие предметы. Две недели спустя, мы оба вернулись в Париж, осмотрев часть Италии, и узнали о смерти моего кузена Рене, последовавшей в пятницу, 12 июня 1896 года, в квартире его родителей. Ему было 14 лет. Благодаря одной работе, занимавшей меня тогда в Риме, я мог аккуратно проверить день и далее час, в которые происходило это явление. Оказалось, что как раз в тот самый день мой маленький кузен, больной воспалением брюшины, впал в агонию с шести часов утра и скончался в 12 часов; перед смертью он несколько раз выражал желание повидаться с тетей Бертой, т. е. с моей матерью. Надо заметить, что ни в одном из многочисленных писем, получаемых нами из Парижа, никто не обмолвился ни единым словом о болезни моего кузена. Все знали, что мать моя питала особенную привязанность к этому ребенку и что она непременно вернулась бы в Париж при малейшем его недомогании. Нам далее не телеграфировали о его смерти. Прибавлю еще, что когда в Париже шесть часов, то часы в Риме показывают семь, вследствие разницы в долготе этих местностей, и что именно в этот момент моя мать и имела это видение». Случай, происшедший с г-жой Блок, принадлежит к такому же порядку, как и предыдущий. В тот час, когда её племянник терял связь со всем земным, он горячо помышлял о той, которую любил, как мать, и которая, со своей стороны, любила его не меньше сына родного. И вот, психическая сила умирающего проявилась далее в соответствии с характером четырнадцатилетнего мальчика; тот, действительно мог сказать, смеясь: «Ну, да, я умер!» Молено все отрицать, отрицать сплеча. Но что докажет такое отрицание? Не лучше ли быть откровенным и сознаться, что это замечательные совпадения, хотя и необъяснимые при настоящем состоянии наших познаний? Гипотеза о беспричинной галлюцинации, право, уж чересчур несерьезна. е) М. В. Керков писал мне в феврале 1889 года: 25 августа 1874 года я находился в Техасе, в Соединенных Штатах, и после обеда перед закатом курил трубку в столовой нижнего этажа, с видом на море. Направо от меня помещалась дверь, обращенная на северо-восток. Я сидел в пункте А. — 101 —
|