Умри, йог, умри

Жизнь — это ловушка: на глаза надеты шоры, мучения непрерывны, колесница следует по курсу традиций, слой за слоем, действует беспрерывная магия машин: режет, чит — чит, кладёт... остановитесь на мгновение: какой ритм в этом, разумно ли так продолжать?

Несравненная жизнь завязывается и развязывается — каков ритм этой пляски?

Человек продолжает двигаться, он даже не думает почему, он даже не думает — откуда? он даже не думает — в каком направлении? Он даже не думает — кто он? Но он продолжает бежать. И каков будет результат этой сумасшедшей гонки? Что мы получим от этого?

Какой ритм заключён в этом, разумно ли так бежать?

Остановитесь немного. Поймите это: «Кто я?» Пусть этот вопрос пробудится в вас, потому что когда вы будете знать ответ на этот вопрос в своей глубине, когда стрела этого вопроса пронзит вашу душу, таинство жизни поднимет свою вуаль.

Но люди сидят в храмах, мечетях, церквях и, прикрываясь именем религии, они даже не останавливаются. Они продолжают ехать. Их бегство продолжается. Вы хотите иметь деньги, они хотят иметь небеса. Вы хотите иметь власть, они хотят иметь Бога. Но там, где есть желание, есть это сумасшествие. И там, где есть желание, есть соперничество. Там, где есть желание, есть соревнование, там присутствует весь мир. Там, где есть желание, есть осуждение, есть противоположность. Там, где есть желание, есть борьба, есть напряжение. И как только желания больше нет, в вашу жизнь приходит несравнимая ни с чем расслабленность. Как только желания покидают вас, осень проходит, и наступает весна.

Кого можно считать религиозным? Не того, кто сменил своё желание. Скорее, того, кто понял своё желание. Когда вы желаете, это вынуждает вас бегать, беспрерывно бегать, бесполезно бегать, бессмысленно бегать, бегать ради того, чтобы бегать. И тогда бегство становится привычкой. Человек просто бегает. И бегство продолжается до тех пор, пока он не попадает в свою могилу. Ничего не остаётся в руках. Возможно, мы накопили что-то во время жизни, но это также выскользнет из наших рук в миг смерти. Но бегство так впитывается в ум, настолько тесно, что даже если мы пробудимся от бесполезного бегства, мы снова начнём бегать. Мы настолько закованы в цепи, что даже когда нас мучает агония цепей, мы куём новые цепи. Вы можете заменить свои железные цепи золотыми, и вы можете украсить свои золотые цепи бриллиантами и драгоценными камнями. Но цепи есть цепи.

Здесь, определённо, мирские люди связаны, и так называемые религиозные люди также связаны. Свободный человек — тот, кто ничего не хочет. Он не хочет Бога, он не хочет даже небес. Он понял бессмысленность желания, он понимает, что желание отклоняет, понимает, что желание вынуждает вас бежать. Тот, кто понял всю лихорадку желания, тот, кто понял все сумасшествие желания, тот, кто увидел весь облик желания, кто позволил желанию покинуть его и кто не впитал в себя нового желания, кто стал настолько пустым от желания, — обретает Бога. Бог и так уже наш. Как только желания покидают нас, глаза мгновенно открываются. Желание разрушается — и мгновенно Бог инкарнируется. Он был спрятан, он ждал, когда же желание покинет вас, чтобы явиться к вам лицом к лицу. Не следует думать, что только вы хотите увидеть Его, прикоснуться к Нему, Он тоже этого хочет. Но между вами стоит стена желания.