|
Я сказал: «Почему бы тебе не сделать одну вещь: не понести лампу самому? Если все освещено светом, ты сможешь видеть сам, есть ли где-то привидения или нет». Он сказал: «Пожалуйста, не говорите мне таких вещей. Мне проще ходить в темноте, но я не могу ходить со светом!» Я сказал: «Какова причина?» Он ответил: «Причина простая. Во тьме я каким-то образом могу спрятаться от них. Но если со мной будет лампа, все они будут видеть меня. Не предлагайте этой идеи. Если мне придется идти, я буду идти в темноте. По крайней мере, они не смогут видеть меня. И если я почувствую, что там что-то есть, я могу побежать, могу спрятаться, могу закричать, могу сделать что-то. Но при лампе все привидения на всех деревьях будут меня видеть, и будут говорить: “Он теперь убегает. Сейчас мы его поймаем!”» Я сказал: «Это правильно. Твоя логика совершенна». Я всегда помнил это, когда разговаривал с вами, с вашей бессознательностью, с вашей подавленностью. Если вы будете все подавлять все, о чем вам говорили как об уродливом, вы никогда не сможете стать медитирующими, никогда не станете просветленными. Это причина, по которой на Западе никто не становился просветленным. Половина всего мира осталась в полном неведении относительно величайшего опыта жизни по той простой причине, что христианство - это самая подавляющая религия в мире. Она продолжает насиловать. А другие религии не слишком-то отличаются от этой, они лишь немного более щадящие. И неудивительно то, что все психологи, психоаналитики, психиатры рождаются на Западе, а не на Востоке. Они нужны на Западе. Христианство создало эту потребность, потому что оно создало эту болезнь. Оно создало подавленный ум. Поэтому Запад нуждался в появлении таких людей, как Зигмунд Фрейд, Карл Густав Юнг и Альфред Адлер, чтобы они хоть как-то помогли человечеству на Западе познакомиться с миром бессознательного. Христианство полностью отрезало человечество от мира бессознательного. И до тех пор, пока бессознательное не станет частью сознательного мира, пока оно не превратится в сознание, вы не сможете возвыситься над своей животной природой, которую вы подавляете внутри себя. Секс никогда не должен подавляться. Секс должен быть прожит в своей тотальности, с радостью, без чувства вины. И тогда то, что говорит Нандан и что чувствуют столько саньясинов, однажды приходит: вы так наслаждались этим, и внезапно это исчезает из вашей жизни. Теперь все религии выступают против меня, они все еще против меня, и будут оставаться против, по крайней мере, пять столетий. Человечество такое глупое. Человечество не может увидеть успешности моего эксперимента. Молодой человек, Нандан, говорит, что раньше секс был самым сладким делом в его жизни, он раньше им так наслаждался, и теперь внезапно секс покинул его. Бедный Нандан, он даже не понял, как это случилось. — 83 —
|