|
Я в самом деле ненавижу Юнга. Я могу осуждать Зигмунда Фрейда, но я не ненавижу его. Он мог ошибаться, но он был гением. Он был гением, хотя он делал нечто, что я не могу поддержать, потому что я знаю, что это неправильно. Но этот Юнг, был просто пигмеем; его нельзя сравнить с Фрейдом. К тому же он был просто Иудой: он предал своего учителя. Учитель сам ошибался, но это другое дело. Прав он был или нет, Фрейд выбрал Юнга своим главным учеником, и, тем не менее, тот оказался Иудой. Но он был другого калибра по сравнению с Фрейдом. Настоящая причина того, что им пришлось расстаться и я никогда не видел, чтобы она упоминалась, я говорю об этом впервые — была одержимость Юнга смертью, а Фрейд был одержим сексом. Они не могли долго быть вместе, им пришлось расстаться. Восток на протяжении тысяч лет был патологически вовлечен в избавление от жизни. Да, я называю это патологическим. Я люблю называть вещи такими, какие они есть. Кастрат — это просто кастрат, ни больше, ни меньше. Я хочу просто констатировать факт. Восток много страдал из-за этой патологии, постоянно думая, с самого рождения, как избавиться от жизни. Я думаю, что это старейшая одержимость в мире. Тысячи людей такого же масштаба как Фрейд, постоянно жили с этим и усиливали и питали это. Я не могу вспомнить ни одного человека, который бы выступал против. Все они были согласны с этим, хотя не соглашались со всем остальным: Махавира, Ману, Канада, Гаутама, Шанкара, Нагарджуна -список бесконечен. А все они намного выше Зигмунда Фрейда, Юнга или Адлера, и они оставили за собой много негодяев. Но быть гением, даже великим гением, не обязательно означает, что вы правы. Иногда простой фермер может быть намного более правым, чем ученый. Садовник может быть более прав, чем профессор. Жизнь действительно странна; она всегда посещает простого, любящего. Восток упустил, и Запад тоже упустил. Они односторонни. Я должен говорить об этом, потому что это один из моих основных вкладов, что человек не должен беспокоиться ни о сексе, ни о смерти. Он должен быть свободен от того и другого; и лишь тогда он знает то, что как ни странно бы это показалось, они не отличны. Каждое мгновение глубокой любви — это мгновение глубокой смерти. Каждый оргазм - это тоже конец, полная остановка. Что-то достигает высоты, прикасается к звезде и никогда не будет прежним, что бы вы ни делали. На самом деле, чем больше вы делаете, тем дальше оно находится. Но человек живет почти как крыса, спрятавшаяся в своей норе. Вы можете называть ее западной, восточной, христианской, индусской; существуют тысячи нор, доступных для всевозможных крыс. Но нора, украшенная, разрисованная, почти как собор, прекрасный храм или мечеть — все равно остается норой. А сидеть в ней, означает совершать медленное самоубийство, потому что не предполагалось, что вы будете крысой. Будьте мужчиной. Будьте женщиной. — 114 —
|