Путь один - в глубь себя

В старину считалось, что, когда человек становится поэтом, когда в нем рождается поэзия, ее рождение меняет его внутреннюю энергию, все его сознание — ибо как красота может родиться из уродства? Если это и вправду рождение... Но если ты позаимствовал чужой стих, добавил к нему пару рифм, внес еще несколько изменений, тогда это совсем другое дело. Тогда ты не поэт, ты рифмоплет, и, какими бы прекрасными ни были твои рифмы, они будут пусты. Эта красота как женский макияж — обман, создаваемый при помощи помады, пудры и так далее. Грим хорош для игры на сцене, в театре, но не в настоящей жизни. Пойдет дождь, и вся косметика потечет и смоется. Тогда женщина станет гораздо безобразнее, чем до того, как она раскрасила свое лицо, поскольку теперь в ее красоте образуются просветы, через которые будет проглядывать уродство.

Истина заключается в том, что по-настоящему красивая женщина остережется пользоваться пудрой, так как пудра предназначена для того, чтобы скрыть уродство, а не добавить красоты. Даже красивая женщина, когда накрасится, становится безобразной, ведь фальшивое не может быть прекрасным. По-своему красивой бывает даже обычная женщина, домохозяйка, та, чье лицо никогда не освещал свет рампы. Конечно, если она не прячет себя под косметикой и не создает фальшивый образ самой себя. Тогда в ней есть своя красота — простоты, свежести... или хотя бы подлинности.

Итак, в старину в Индии существовало представление о том, что, если в человеке рождается поэзия, если он стал поэтом, это само по себе превращает его в мудреца, поскольку источник красивого стиха — в красоте души. Если Ганг столь прекрасен, значит, Ганготри — исток Ганга — должен быть самым священным местом. На самом деле Ганготри почитается у нас даже больше, чем сам Ганг, так как, согласно нашим представлениям, место рождения такой реки должно быть еще значимее, чем сама река. Точно так же поэт должен быть больше, чем его поэзия. И если это так, тогда не имеет значения, сколько великих произведений он уже создал, он все же останется более великим, поскольку он — источник. Такой поэт и естъриши.

Другой путь тоже будет правильным. Постигший мудрость неизбежно становится и поэтом. Вот почему на санскрите слова кави, поэт, ириили, мудрец, — синонимы. Такого нет ни в одном другом языке мира; только в санскрите слова «поэт» и «мудрец» синонимы. И в этом есть глубокий смысл.

Когда человек становится риши — а это означает, что он познал истину, красоту, обрел внутреннее достоинство, что огонь внутри него зажжен, он стал пробужденным, его цветы распустились, он реализовал свое предназначение, он достиг высшего пика, — когда такое происходит с человеком, кем бы он ни был, в глубинах его существа неизбежно рождается поэзия. Нет, его поэзия не обязательно будет в стихотворной форме, но любое его действие будет поэзией.