О возвышенном

«Бог — создатель». Похоже, они просто повторяют эти слова, не понимая их смысл. Если Бог — создатель, разрушать то, что Он создал, — преступление против Бога. Единственный способ участвовать в деле Бога — создавать самому. Такова моя позиция.

К чему бы ты ни был способен — твори, будь созидателем. Внеси свой вклад в бытие из любви к бытию — это и есть молитва. Сделай так, чтобы жизнь стала немного лучше по сравнению с тем, что ты увидел сначала. Когда ты покинешь мир, пусть он будет немного лучше того, в котором ты по­явился. Если это будет так, значит, ты жил правильно. Ты будешь вознагражден сторицей.

Месяц третий, день десятый

Любовь и молитва суть два переживания одной и той же энергии. Любовь — более земная, молитва — менее земная, но они — одно и то же. Любовь имеет границы: она исходит от человека к человеку. Молитва безгранична: она исходит от человека к неличностному бытию. Но так лишь вначале — ибо, когда ты общаешься с неличностным бытием, твоя лич­ность исчезает. Когда капля попадает в океан, она больше не может оставаться каплей, она теряет границы. Она становит­ся океаном. Нет, она не теряет ничего — она приобретает все, не остается лишь ее старой личности.

Но только немногие знают, что такое любовь, — как тогда говорить о молитве? Любовь знакома немногим — ведь она требует многого. Если твой ум полон антилюбви — любовь немыслима. Она не может сосуществовать с жадностью, с ненавистью, с ревностью, с эго, с яростью. Это все явления антилюбви, которые убивают саму возможность любить. Та­кие люди идут в церковь, но их молитвы — ложь.

Молитва — окончательный расцвет любви, ее аромат. Че­ловек, познавший настоящую любовь, человек, сумевший от­бросить свое эго, ревность, жадность и прочую чепуху, сам устремляется к молитве. Если любовь к одному человеку пре­красна, сколь же прекраснее любовь ко всему бытию? Это — молитва.

Месяц третий, день одиннадцатый

Столетиями люди бежали от любви в монастыри, горы, пустыни — они уходили оттуда, где возможна любовь. Они жили в одиночестве в пещерах, прячась от любви. В этом есть определенный смысл — любовь причиняет беспокойство. Жизнь без любви отличается спокойствием, но это — холод­ное, мертвое спокойствие. Да, здесь есть безмолвие, но оно сродни кладбищенской тишине, в нем нет песни, в нем нет ничего.

Ты должен преобразить любовь, но нельзя преобразить любовь, убегая от нее. Ты должен вступить в суматоху любви, но при этом остаться внимательным, сознательным — так чтобы суматоха охватила лишь периферию, а центр был не­движимым.