Мгновения вечности

Раджниш обратил внимание на реакцию саньясинов в общине. Двадцать шесто­го сентября тысяча девятьсот восемьдесят пятого года Раджниш провозгласил конец раджнишизма, и попросил снять оранжевые одежды и малы.

Саньясины перестали поклоняться правильно, они перестали работать как рань­ше. Они заканчивают работу рано, как будто бы им нужна диктатура для того, что­бы работать. Ответственность означает то, что вы делаете все наилучшим обра­зом, и никто не должен вам диктовать, что вам делать. Каждый хочет решать, что ему делать, а чего не делать. Если все пять тысяч саньясинов будут решать, кто как хочет, неужели вы думаете, получится хоть что-то?

Я занят с утра до двенадцати ночи всякой чепухой. И поэтому я опоздал на два­дцать минут. Вы в ответе за это. Я никогда раньше не опаздывал на двадцать ми­нут, никогда.

Но если вы не дадите мне возможности спать, вы не дадите мне возможности от­дыхать, тогда это будет происходить. Перед тем как я начну отвечать на ваши во­просы, есть вопрос всех вопросов. С сегодняшнего дня можете ли вы работать са­мостоятельно, полноценно, целостно интенсивно, насколько это возможно?

Вы должны доказать Шиле и всей ее сбежавшей шайке, всем фашистам, что лю­бящая община может быть еще более творческой, продуктивной, радостной. Если вы не сможете этого доказать, тогда права была Шила. Возможно, вы сами сделали ее диктатором.

Вы должны научиться вести себя демократично. Демократия не может держаться на нескольких руководителях. Если вы привыкнете, чтобы вами управляли, прика­зывали вам, тогда вся община распадется.

Вы должны понять, что если они советуют вам делать что-то, так и надо посту­пать. Делайте настолько хорошо, насколько вы можете. Сейчас я доступен, и я бу­ду говорить до последнего дыхания. Но не становитесь бременем. Вы должны сде­лать тех людей, которые за все отвечают, легкими, радостными, не обремененны­ми, чтобы они были счастливы вместе с вами. Не пытайте их.

В моем доме было много саньясинов в прошлый раз, и они пробивали себе путь через охранников. Представьте себе, если пять тысяч саньясинов решат прийти сюда одновременно в один день, мне придется сбежать из этого места. Я привык жить в уединении и тишине. И мне бы не хотелось, чтобы вы беспокоили меня. Все свои трудности вы должны решать через тех, кому поручено решать ваши трудно­сти. Я не занимаю никаких постов, и я не могу сделать для вас что-то мгновенно. У меня нет для этого власти.

У меня нет никакой власти. Я не занимаю никакого поста. Община имеет не­сколько ветвей, и поэтому сила ее разделена. Любая ветвь ведет свою работу. А я не принимаю никакого участия в этой работе. Моя активная задача заключается в том, чтобы отвечать на вопросы саньясинов относительно их персонального роста, относительно их трудностей, относительно самой общины, если им кажется, что у них есть трудности.