Мгновения вечности

Это был прекрасный опыт для тебя.

Но у разных саньясинов был разный опыт.

В группе было два индуса, которые были также провозглашены просветленными, они же понимают традиционно что такое просветление. Одним из них был Винод Бхарти.

Он начал сильно нервничать, он пришел к Вивеку, чтобы передать мне послание: «Раджниш, я не просветленный. Вы поставили меня в неловкое положение. Я не мгу открыто сказать, что вы ошибаетесь, но я прекрасно понимаю, что я не про­светленный. Так что же мне делать? Меня разрывает на части. Скажите мне прав­ду!»

Он знает о том, что такое просветление. Он знает о том, что столетиями в Индии просветление считалось вершиной духовного поиска. На Западе не было даже по­нимания просветления. И поэтому он не может себя даже представить Гаутама Буддой, и вместе с тем не может отрицать мои слова, потому что любит меня и ве­рит мне. Ты не просветленный, расслабься!

До тех пор, пока он не услышал этого, он не мог спать два дня. После этого он расслабился, когда услышал, что он не просветленный, все его трудности прекра­тились.

Другим был свами Ананд Майтрея, он единственный, кто понимает шутки мгно­венно, потому что когда он уходил, он сказал: «Раджниш настоящий мошенник! Он говорит мне, что я просветленный, доказывает это!» Но он индус, он из Биха­ра, там родилась большая часть всех просветленных Индии: Гаутама Будда, Махавира, Паршванатха, Наминатха, Адинатха — много просветленных, все двадцать четыре просветленных джайнских мастера, все они были из Бихара. Бихар обладал самым глубоким пониманием опыта просветления. И поэтому естественно, он ска­зал: «Раджниш мошенник». Но эти слова были его выражением любви.

Он не чувствовал беспокойств, потому что после того, как вы понимаете, что все это была только шутка, у вас не возникает никаких сложностей с этим.

Несколько человек просто промолчали: ни никак не реагировали. Это тоже хо­рошо. На них это не воздействовало, они просто остались собой, как есть. «Если Раджниш говорит, что мы просветленные, может так оно и есть, а если говорит, что нет, может и нет». Но им было все равно, они остались отстраненными, не привязанными.

Это был хороший опыт, когда я увидел, как люди реагируют на одну идею, какой у них разный ум. Те, кто не попали в этот список, гневались. Я получил несколько писем, в которых писалось: «Если эти люди стали просветленными, почему не стал просветленным я?» Как будто он обязан был им стать. Они писали мне: «Вы про­возгласили этих людей просветленными, но почему вы не провозгласили просвет­ленным меня?»