Мгновения вечности

«Осторожность не помешает», — заметил он.

«Будьте осторожными, — согласился я. — Но тогда вы потеряете меня и моих лю­дей».

Бедный Кашмир мог бы приобрести очень много, но политики рождаются глухи­ми. Этот чиновник слушал меня или притворялся, будто слушает, но так ничего и не услышал.

«Вы знаете, что я люблю Кашмир», — сказал я.

«Я знаю вас, именно поэтому я так боюсь пустить вас сюда, — ответил он. — Вы не политик, вы принадлежите совсем другой категории. Мы никогда не доверяли лю­дям вроде вас». Он использовал слово «недоверие», тогда как я говорю с вами как раз о доверии.

Я никогда не забуду Масто. Именно он представил меня Шейху Абдулле. Позд­нее, когда я хотел поселиться в Кашмире, особенно в городе Пахалгаме, я вспоми­нал этого шейха.

«Я помню, что этот человек тоже был опасным, — сказал шейх. — А вы еще опас­нее. На самом деле, именно из-за того, что вас представил Маста Баба, я не могу позволить вам стать постоянным жителем нашей долины».

Шейх Абдулла очень постарался, и все же он сказал мне: «Я позволил бы вам жить в Кашмире, если бы вас представил не Маста Баба».

«Но почему? — спросил я. — Вы показались мне его горячим поклонником».

«Мы никому не симпатизируем, кроме себя — ответил Маста Баба. — Но у него были последователи, особенно богатые жители Кашмира, поэтому мне приходи­лось оказывать ему знаки почета. Я постоянно встречал его в аэропорту и прово­жал его. Я откладывал всю работу и ехал за ним. Но этот человек был опасен. И если он представил вас мне, значит вы не можете жить в Кашмире, по крайней ме­ре теперь, пока я у власти. Да, вы можете приезжать и уезжать, но только в качест­ве гостя».

Свами Майтрейя в прошлом был многообещающим политиком. Он был коллегой Пандита Джавахарлала Неру, Джайпракаша Нараяна и Рамдхари Сингха Динкара. Много лет он был членом парламента. Каким-то образом мне удалось переубедить его, и он перестал мечтать о политическом могуществе.

Теперь Свами Майтрейя остался в полном одиночестве. У него нет денег, власти, престижа, политической должности. Все это исчезло, и он просто нищий. Я сделал его нищим, а ведь он достиг высокой должности. Сейчас он был бы уже главным министром или сидел в национальном правительстве. Он был очень способным и вот все его мечты развеялись...

Когда он встретил меня, то был уже членом парламента, но эта встреча изменила его жизнь. Постепенно он стал меньше интересоваться политикой и больше симпа­тизировать мне.

Я гостил у другого политика. Он пригласил и Свами Майтрейю. Старый и более высокопоставленный политик пригласил его, поэтому ему следовало прийти, что­бы быть в гуще событий. Но когда он ощутил мое влияние, выдернувшее его из мира честолюбия (а ему хватило разумности и понимания), то мгновенно осознал суть. А этот старый политик, у которого я останавливался много лет, так и не смог понять меня. Теперь он уже умер, но в последние минуты своей жизни он был по­литиком и членом парламента. Он был одним из самых больших политических долгожителей в мире. Целых пятьдесят лет он был членом парламента. Но он так и не понял меня. Я нравился ему, он почти любил меня, но не был способен понять меня. Он был тупицей, олухом.