|
145 с Ольгой) цикл «подростковой» конфронтации с последующим прекращением этих отношений. Отношения Светланы и Ольги в ходе их взаимодействия посредством художественной экспрессии напоминают отношения дочери-подростка и матери, стремящейся «направить ее на путь истинный». Ни та ни другая неспособны, однако, на данном этапе работы интегрировать «теневые» проявления Светланы в свои отношения. С в е т л а н а. Я сразу решила, что буду делать что хочу, и, видимо, потом это ей передалось... Начали мы каждая на своей половине; сначала неплохо получалось... Мы нарисовали спираль, штрихи; менялись местами. Я не знала, что рисовать. Мы думали, что если будем меняться местами, то сможем лучше понять, что делать... Ольга стала мои жесткие линии смягчать… Я чувствовала, что от нее идет женственность, а я была как мужчина… Я рисовала четкими толстыми линиями, а Ольга их смягчала... В определенный момент Ольга встала и отошла от работы. У меня появилось чувство: «Что же я так?..» Тогда и вылез этот цветок. Решила с ней помягче. Я увидела потом, что она подрисовывает какие-то перышки или лепестки. Я думала, что она будет подрисовывать мой цветок, но она продолжала рисовать перышки. Контакта не было, и тогда я решила: нарисую-ка я голубя. Цвет хвоста, туловища — все было нормально, но из меня вредность пошла — я нарисовала большое крыло, но потом его зачеркнула и, из-за того что не было места, приклеила еще один лист. Стала рисовать другое крыло и вижу, что Ольга его подрисовывает, — мне стало приятно. Но мне хотелось чего-то еще. Жалко, что других листов не было, а то бы я еще наклеила. Потом и корону птице нарисовала... Ольга нарисовала солнце, но я сделала из него луну — мне хотелось, чтобы было темно. Я словно хотела проверить: а полюбит ли она меня такой? Я ее как бы испытывала. Но в определенный момент я увидела, что се терпение иссякло... Тогда я подумала: «Зачем же мне бороться? Зачем еще четыре листа?» Рисовать больше не хотелось и вообще ничего не хотелось. Готова была заплакать. Появилась мысль: «Какая я плохая, нехорошая, злыдня!» Когда она пришла, я начала рисовать, чтоб показать, что сама, без нее, нарисую… Она ходит вокруг, но присоединяется... Тогда я ее спросила: «Будешь рисовать?» Она ответила: «Нет». Единственное, что она сделала, это приклеила того котенка… Вот до чего я довела своим давлением! И сейчас у меня вес еще сохраняется чувство обиды и вины за то, что я так сильно на нее давила... Есть неудовлетворенность, хотя я увидела, что можно было общаться без слов… — 153 —
|