На стороне ребенка

«ОСЛИНАЯ ШКУРА» И «ГОЛУБАЯ ПЛАНЕТА» (ВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ А-ЛЯ НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА)

Авторы сказок и легенд, те, кто переложил устные предания, К идущие от общего фольклорного источника, делали это, похоже, не без задней мысли: помочь юным читателям перейти из состояния детства во взрослую жизнь, приобщить их к изучению риска и Средств самозащиты. Бруно Беттельхайм" намечает демаркационную линию между волшебными сказками и мифами. Мифы выводят на сцену идеальных героев, действующих согласно требованиям «сверх-Я», между тем как волшебные сказки отражают интеграцию «Я», разрешающую удовлетворение тех желаний, которые испытывает *0но»'". Эта разница подчеркивает контраст между душераздира­ющим пессимизмом мифов и фундаментальным оптимизмом волшебных сказок.

• Сексизм — сексуальная дискриминация женщин; мировоззрение, отводящее женщине роль не партнера, а лишь объекта сексуальной жизни мужчины (В. К.).

•• Psychanalyse des contes de fies, Bruno Bettelhenn, (The uses of enchantment

•Laffont, 1976, p. 39 et 58.

••• «Оно» (Jd) — по З. Фрейду, это комплекс бессознательных побуждений влечений, действующих по принципу удовольствия (В. К.).

53

Мифы предлагают пример героя, с которым невозможно себя отождествить, потому что это бог или полубог, он совершает не­вообразимые подвиги, на которые никто из нас не может притязать. А в волшебных сказках говорится о повседневной жизни; главные персонажи — мальчики, девочки, взрослые, феи и т. д. — часто даже не названы по имени; про них говорят: «один мальчик», «одна девочка», «один пастух». У них нет истории, нет родителей. Это просто люди из безвестных семей. Не принц такого-то царства, не король такой-то страны. В героях мифов есть нечто, не допускающее подражания. Когда перед вами неприступная гора — это не об­надеживает. Герои мифов играют для ребенка роль подавляющего отца.

Не всех греческих героев постигает, как Прометея или Сизифа, трагический конец. Одиссей возвращается на Итаку. Для очень юных читателей это важно. Если персонаж, с которым он себя отождествил, умирает или обречен на вечную муку, у ребенка, который должен продолжать жить, может появиться искушение отказаться от борьбы. Хеппи-энд необходим ему, чтобы поощрять к усилиям, поддерживать в нем боевой дух.

Как бы то ни было, мифы для юного читателя имеют значение инициации*: на их материале постигают понятие испытания: если делаешь усилия, то часто, хоть и не всегда, тебе удается преодолеть испытания, которые неизбежны в жизни.

Я полагаю, что хеппи-энд волшебных сказок дает ребенку образ испытаний, которые, разумеется, далеки от реальности, но позволяют ему на некоторое время отождествить себя с героями, выдержива­ющими тяжкую борьбу и несмотря ни на что одерживающими верх над препятствиями.