На стороне ребенка

219

подшучивая над неловкостью или смешными привычками друг друга. У отцов и матерей их бывает не меньше, чем у ребенка. Когда за едой весело и приятно, дети приходят к столу, потому что им веселее со всеми, чем в одиночестве, и можно говорить о чем угодно. Но если их зовут, чтобы заставлять есть то, что им не хочется, это отбивает у них охоту. «Ох, этот рубец, какая гадость!» — «Ну, если тебе больше хочется яичницу, иди да поджарь себе сам». Они и поджарят, почему бы и нет? Я никогда не запрещала детям делать яичницу и есть в одиночестве, если им хотелось, в те дни, когда на обед было то, что они не любили. Они были очень довольны. Надо сказать, что с детства они привыкли, что могут быть автономны, когда захотят. Я никогда не испытывала того дав­ления, того шантажа, на которые жалуется множество матерей: «Если ты меня не приласкаешь, я не буду есть» или «Если ты меня не приласкаешь, я не буду спать». Так просто сказать: «Не хочешь — не спи, а мы ложимся». У нас на это много времени не тратили. «Ты не обязан ложиться, если тебе не хочется спать; а нам вот уже хочется». Мне никогда не приходилось повторять трижды одно и то же.

Но нужно признать, что самая лучшая профилактика не уберегает тех, кто нам дорог, от болезней, несчастных случаев, страданий, смерти. Бывают в жизни и неудачи, и утраты. А главное, бывают периоды обостренной чувствительности, в результате которой ребенок начинает реагировать жестокостью или замыкается в себе, ничем не выдавая своих переживаний в тот момент, когда происходят со­бытия, которые окажут влияние на всю его жизнь или, якобы забытые, отзовутся в будущем при каких-либо испытаниях. Одна или несколько зон хрупкости с годами превращаются в зоны надлома. Совершен­ствовать воспитание детей — это одно. А совсем другое — лечить уже имеющиеся у детей, навязанные им неврозы и психозы.

Точно так же в медицине имеется общественная и семейная гигиена, прививки, удаление родимых пятен, но все это не отменяет болезней, которые причиняют людям значительный ущерб. Иногда возможно напрямую атаковать размножающихся возбудителей инфек­ции, но даже и в этом случае все равно болезнь дает осложнения, и каждый случай приходится лечить особо. Инфекционные заболевания нередко дают последствия.

Глава 3 ДЕТИ ФРЕЙДА

Сейчас у некоторых писателей, а особенно писательниц, наме­чается реакция отторжения, желание оборвать связи с опытом Фрейда в том виде, как они его усвоили, не пройдя курса психо­аналитического лечения. В их романах звучит лейтмотив: «пора отказаться от отцовского и материнского образа... пора убить мифического отца и мифическую мать...» На первый взгляд здесь не заметно никакого противостояния Фрейду, поскольку психоанализ, в сущности, показывает именно необходимость для человека пере­расти, освободиться, то есть именно «убить» воображаемых отца и мать. Но в конечном счете все эти женщины-писательницы хотят сказать, что нужно избавиться от понятия Эдипова комплекса и вступить с детьми и с родителями в новые отношения, гораздо более теплые, менее напряженные, менее конфликтные и т. д. На что похоже это требование и стремление избавиться от всего предшествующего культурного опыта, как от какого-то условного рефлекса? Точно так же, по-моему, некоторое время назад феми­нистки взяли на вооружение мысль, что боли при родах вызваны исключительно условным рефлексом, потому что тетушки и бабушки говорили: «Ах, бедняжечка, как ты будешь страдать в родах!» Из этого делали вывод: на самом деле, судьба женщины, в том числе все ее внутренние органы и т. д. — все это, в сущности, мно­говековой обман, который был нам навязан и внушен. Следова­тельно, можно освободиться от всей этой чепухи и создать новую женщину. Теперь точно так же приглашают создать новую мать, нового отца, изменить отношения между ребенком и его родителями.