В одном из "Домов ребенка", руководимом г-жой Бетгини, я обратила внимание на особенный прием обучения письму, и эта школа действительно дала впоследствии превосходные образчики каллиграфии, которые были отправлены учебной администрации Швейцарии и Мексики по их просьбе. В один солнечный декабрьский день я вышла с детьми на террасу на крыше дома. Одни занялись разными играми, а несколько детей собралось вокруг меня. Я сидела около трубы и обратилась к сидевшему рядом пятилетнему мальчику: "Нарисуй эту трубу", и дала ему кусок мела. Ребенок послушно опустился на плитчатый пол террасы и начал выводить на нем грубые очертания трубы. По своей привычке я поощряла его к работе, расхваливая ее. Ребенок смотрел на меня, улыбался, на мгновение застыл, словно в радостном предчувствии и, наконец, воскликнул: "Я умею писать! Я умею писать!". Опустился опять на колени и написал на полу слово mono (рука), потом в бурном восторге слова camino (труба) и tetto (крыша). Все это время он продолжал выкрикивать: "Я умею писать! Я умею писать". Крики его привлекли других детей, которые собрались вокруг него в кружок и с изумлением глядели на его работу. Двое или трое из них, дрожащим от возбуждения голосом, обратились ко мне: "Дайте мне мелу, я тоже буду писать!". И в самом деле, начали писать слова: mamma, тапо, gino, camino, ada и т. д. Никто из этих детей раньше никогда не брал в руки мела или другого орудия, чтобы писать. Они впервые, и писали целые слова, как ребенок, начиная говорить, произносит целое слово. Первое слово, произносимое младенцем, приводит мать в неописуемый восторг. Ребенок выбрал слово "мама" как бы для того, чтобы воздать долг материнству. Первое слово, написанное моими малютками, сопровождалось неописуемыми проявлениями восторга. Они, конечно, не могли понять связи между подготовительными упражнениями и самим процессом письма и находились в иллюзии, что, подросши до известного возраста, они вдруг научились писать. Другими словами, писание им действительно казалось даром природы. Они полагали, что когда подрастут, то в один прекрасный день сумеют писать. Да, так это и происходит в действительности. Ребенок, прежде чем начать говорить, первоначально бессознательно подготовляется к этому акту, совершенствуя психомускульный механизм, заведующий сочленением звуков. В данном случае ребенок проделывает почти то же самое; но прямая педагогическая помощь и почти материальная подготовка движений письма, гораздо более простых и грубых сравнительно с членораздельною речью, развивают графическую речь быстрее и полнее, чем уменье правильно говорить. При всей легкости этой подготовки, она не частичная, а полная. Ребенок обладает всеми движениями, необходимыми для письма. Притом, писанная речь развивается не постепенно, но эксплозивным путем — другими словами, ребенок сразу может написать все слова. — 79 —
|