|
Бойко разливают... Бубеннов прикрывает ладонью свою рюмку: – Нет, ребята. Я – пас. – Ну, налить-то же надо! Нельзя же так – с пустой рюмкой! Наливают. И – к Бубеннову: – Михаил Семенович! Одну только. Ну, так-то, насухую, – негоже. – Разве что одну... Выпивают. Потом эта операция повторяется... И в третий раз, четвертый. А уж дальше разговоры переключаются на другою тему: – Ты меня уважаешь?.. Я знаю, друг, спасибо, ты меня уважаешь, а вот он... Нет, не уважает. И наклоняется к соседу: – Ты мне скажи: почему ты меня не уважаешь?.. Заказывают новые бутылки. Пьют, пьют. И Михаил Семенович пьет со всеми вместе. И уж никто его не уговаривает. И к нему не обращаются с вопросом: «Вы меня уважаете?» Знают: нелепо ждать им уважения от такого большого писателя. И он никого не пытает. Знает: и без их уважения проживет как-нибудь. А вот пьют все поровну. И Михаил Семенович видит. как один клюнул носом над тарелкой, другой – привалился к соседу, а тот – сполз со стула... И уж Сергованцев, самый стойкий и до водки лютый, безвольно повесил над столом льняную головушку и смежил свои синие наивные глаза... Все упились, Бубеннов расплачивается. Просит официанта вызвать такси и развезти всех по домам. Сам же, не качнувшись, направляется к выходу. Про себя думает: «Жидкий народец, эти молодые литераторы». Много позже Андрей Блинов, заведовавший в «Профиздате» прозой, попросил меня написать послесловие к новому роману Михаила Бубеннова «Стремнина». Я написал, и, когда вышел роман. Бубеннов позвонил мне, сказал: «Так тепло и хорошо обо мне еще никто не писал». Пригласил нас с женой в гости. Так, через много лет после его беседы с нами в «Сталинском соколе». мы снова с ним встретились. Пришли к Бубенновым на квартиру в Лаврушинский переулок, в дом, что стоит напротив Третьяковской галереи. В нем живут многие наши выдающиеся литераторы. Квартиру Бубеннову подарил Сталин, – в своих биографических записках «Последний Иван» я, кажется, описал, как это произошло. Квартира большая, по длинному и широкому коридору можно кататься на велосипеде, в кухне могут разместиться диван, шкафы и многое другое. Показывая ее нам, супруга Михаила Семеновича, Валентина Ивановна, заметила, что я изумленно разглядываю стену с многочисленными полками, на которых рядами стоят никелированные, хромированные предметы. Сказала: – Ах, это Михаил Семенович... Он ходит по хозяйственным магазинам и покупает все, что блестит и крутится. Я вспомнил рассказы о его гонорарах... «Белая береза» переводилась на многие языки, издавалась несчетно раз – у нас, в стране, и за границей. — 22 —
|