|
десять?". А мой мерзавец начал разыгрывать эту комедию, когда ему не было и трех лет от роду. Но ведь в тех случаях, когда он действительно уставал, он вел себя совсем по-другому. Комедианты они первостатейные, особенно овчарки и пудели, знающие человека как никто из собак. Тот же Рольф, не желая идти на службу с Юрой, как-то разыграл целый спектакль. Он тогда валялся на полу в моей комнате и лениво играл со щенками: перемигивался с ними, время от времени прижимал распоясавшихся хулиганов к полу лапой, негромко порыкивал, делал вид, что вот-вот прихватит озорника пастью. Но вот мой сын, уже одевшись, позвал его из прихожей и... Голова пса с гулким стуком грянулась об пол, лапы вытянулись - даже захрапел! Он давно и крепко спит! Юра, не дозвавшись, пришел ко мне: "Черный, вставай, пора идти!". Не сразу, после нескольких повторов (невозможно разбудить того, кто не спит), псина приподнял тяжелую, непослушную голову, обвел комнату непонимающими мутными глазами: "Что такое? Меня куда-то зовут?". Не выдержав нейтралитета, я рассмеялась. Он глянул на меня коротким, обычным своим ясным взглядом, в котором явно читалась укоризна: "И ты, Брут!", и стал с превеликим трудом, превозмогая "старческую слабость", внезапно одолевшую четырехлетнего кобеля, подниматься на ноги. Честно сказать, пантомима была столь убедительной, что даже я, видевшая все с самого начала, на мгновение испугалась: чего не бывает, вдруг ему и в самом деле не по себе? До дверей квартиры он шел на подкашивающихся, отказывающихся повиноваться, ватных ногах - ну, куда такому старику, такой развалине идти на работу! Покой - вот единственное, что ему нужно в этой жизни! И все же жестокие хозяева заставили его одеться в ошейник и отправиться на службу. Я выглянула вслед мальчишкам в окно. Черный гоголем носился по двору, задрав хвост, пугая зазевавшихся голубей и с немалым удовольствием рассаживая по деревьям дворовых кошек. — 148 —
|