Обезьяны, человек и язык

Когда ребенок постепенно и скрупулезно исследует язык, все более точно выделяя его характерные черты и постигая принципы его строения, он, согласно Броновскому и Беллуджи, демонстрирует «логическую связь между развитием языка и эволюцией всех человеческих способностей». Ребенок не может даже выучить названия различных окружающих его предметов, пока кто-нибудь не научит его, как, согласно грамматическим правилам, из слов строить фразы. Скорее всего, ребенок будет располагать слова, которые слышит от родителей, руководствуясь набором уже сложившихся в его мозгу правил и представлений об отношениях между словами. «Мы имеем основания думать, – пишут Беллуджи и Броновский, – что маленькие дети, чьи познавательные способности во многих отношениях ограничены, обладают поразительным умением усваивать законы языка, который они слышат, подобно тому как их жизненный опыт формируется (воссоздавая структуру мира) под действием конкретных впечатлений от окружающего. Этот процесс и эта способность характерны не для одного языка, здесь проявляется свойственное всем людям умение выводить общие принципы путем индукции. Сюда относится не только способность запоминать названия, когда этому специально обучают. Гораздо более основополагающе и важно умение ребенка вычленять в языке разнородные структуры, разделять новые для него высказывания на составные части, имеющие отношение к различным аспектам окружающего, и понимать значения этих частей в их новых сочетаниях». Именно это и есть реконституция.

Стараясь глубже изучить способности ребенка, Беллуджи и Броновский сделали попытку проанализировать реконституцию в философском и эволюционном аспектах. Прежде всего они показали, насколько процессы анализа и синтеза необходимы ребенку для понимания даже такого простого предложения, как «стул сломался». Чтобы понять это предложение, ребенок должен знать, что такое «стул», а для этого ему необходимо из знания определенного слова, относящегося к совершенно конкретному стулу, постепенно извлекать представление о феноменологических свойствах, характерных для «стула вообще», что позволит ему понять возникшее в результате синтеза новое предложение. Точно так же ребенок должен проанализировать слово «сломать», отыскивая некоторые сходные ситуации, в которых встречается это слово, и затем определить, какое из значений слова «сломать», предложенных такими ситуациями, подходит к данному стулу. Слова не существуют иначе, чем будучи вовлеченными в определенные взаимоотношения, в которых они становятся понятными, считают авторы[9]. Ребенку, чтобы понять предложение, необходим столь же полный и тщательный индуктивный анализ, как и взрослым. В такой модели языка, по словам Беллуджи и Броновского, «проявляется в миниатюре глубоко заложенная в человеке способность к анализу и мысленным экспериментам с окружающим миром путем разложения его на блоки, которые сохраняются при их перенесении из одного контекста в другой».