|
Читатель, конечно, не мог не обратить внимания на описываемую автором поразительную разноречивость точек зрения различных ученых на серию экспериментов по обучению шимпанзе языку. Обнаружилось, что этологи, психологи, лингвисты не имеют твердой и общей методологической позиции в этом вопросе, и необходимость выработать ее – вот призыв, к которому подводит Линден своего читателя. Сколь же раздроблены и запутаны должны быть различные научные течения, каким же должен быть их методологический уровень, если автор в семидесятые годы XX века вынужден просить ученых отказаться от теологической, платоновско-картезианской парадигмы исключительности человека в природе и более глубоко и искренне принять дарвинизм. Не требуется особого труда, чтобы почувствовать ту научную ситуацию, в которой создавалась книга и которая объясняет и оправдывает ее пафос. Тут мне хотелось бы особо оговорить роль лингвистов, негативную позицию которых в оценке экспериментов с шимпанзе так часто осуждает автор. Под языкознанием Линден почему-то имеет в виду лишь одно, в шестидесятые годы очень модное в США, хомскианское направление в лингвистике. По своему духу – признание единственно научным методом в языкознании дедукции, построения языка как логического исчисления, гипертрофии синтаксиса – оно действительно соответствует идее уникальности человеческой речи и ее недоступности для человекообразных обезьян. Хотя это направление и обогатило мировое языкознание такими понятиями, как глубинная структура, порождающий процесс и др., его влияние в Европе, и особенно в Советском Союзе, было незначительным, а в настоящее время даже в США оно носит локальный характер. Поэтому авторские обвинения лингвистов в схоластике, теологии и других смертных грехах, если и справедливы, то лишь отчасти. Советские языковеды не могут принять их на свой счет. Они, наоборот, очень внимательно относятся к накоплению и анализу языковых данных, высоко ценят экспериментальные исследования и проявляют большой интерес к сравнительному изучению языка человека и животных (работы Н.И. Жинкина, И.М. Крейн). Нельзя не отметить также и несколько странную расстановку акцентов в аргументации против врагов наведения моста между обезьяной и человеком. С одной стороны, большое внимание к философии Платона и библейским мифам, с другой – недостаточная представительность фактического материала и его анализа. По-видимому, это можно объяснить жанром научно-популярной книги: анализ экспериментальных данных – дело чрезвычайно трудное даже для самих экспериментаторов, поскольку его результаты зависят от учета многих факторов; перевод же дискуссии в теоретический план удобнее для автора, и обвинение противников в платонизме и теологии равносильно обвинению в консерватизме и ненаучности. — 191 —
|