|
Роджер Футс предупреждал меня, что Гарднеры при посторонних держатся очень настороженно, и был прав. После первых же нескольких минут разговора мне стало ясно, что Аллен Гарднер воспринял меня как одного из ненавистных и вечно что-нибудь путающих журналистов. У Гарднеров было много причин для такой осмотрительности. Кроме всего прочего, их очень беспокоило, что и проведенные ими исследования, и Уошо подвергнутся несправедливым нападкам из-за недопонимания, преувеличения, смещения акцентов – словом, всего того, что, будучи сведено воедино, становится предметом столь широко распространенной в жизни США преходящей и все опошляющей моды. «Мы не хотим, чтобы важность достижений Уошо стала достоянием плохо информированной общественности». Поэтому Гарднеры очень внимательно относились ко всему тому, что они писали и говорили об Уошо; и, конечно, особенно настороженно они следят за тем, чтобы в неподходящий момент не сказать чего-нибудь такого, что могло бы исказить тщательно отработанные опубликованные формулировки. Несмотря на такое старание избежать излишнего внимания со стороны плохо информированной общественности и вообще всякого околонаучного окружения, Гарднеры тем не менее подвергались язвительным нападкам лингвистов, антропологов и своих же коллег-психологов. Некоторые выпады были просто школярскими, что и неудивительно, поскольку эта работа вызвала весьма эмоциональную реакцию. Бихевиористская склонность Гарднеров недооценивать видовую специфичность, естественно, вызвала, мягко говоря, настороженность со стороны специалистов, всю свою жизнь посвятивших исследованию шимпанзе. Один ихтиолог как-то спросил меня, как бы я себя чувствовал, если бы десятки лет изучал шимпанзе, а удача выпала бы на долю человека, обладавшего весьма поверхностными знаниями о существах, с которыми он имел дело. Вскоре после этого я беседовал с одним психологом, и он сказал мне, что значительная доля раздражения, которое вызывают Гарднеры, объясняется тем, что до работы с Уошо они были сравнительно мало кому известны, иными словами – не приобрели должного веса в мире науки. Но все же основную группу критиков составляли ученые, теории и установки которых относительно языка и человеческого поведения стало возможным подвергнуть сомнению после экспериментов с Уошо. Один выдающийся орнитолог сказал мне, что лингвисты смеются над Уошо. Я спросил его почему, и он привел аргументы, выдвинутые в статье Беллуджи и Броновского. Эта буря противоречивых и малообоснованных суждений была причиной того, что Гарднеры всячески избегали любых разговоров на тему о том, какое влияние окажут достижения Уошо на окружающий мир. — 154 —
|