|
К. Лоренц считает, что врожденное «не убий» все-таки существует, но очень часто не удерживает человека от убийства — жестокая расплата за то, что нашими предками были такие сварливые и не особенно хорошо вооруженные существа как обезьяны. Три фактора, по-видимому, помогают человеку преодолеть врожденное отвращение к виду агонии и смерти себе подобных, содрогание, возникающее все-таки где-то в глубине души при нанесении смертельного удара или даже причинении боли другому человеческому существу. Это: 1. Сила примера, или тем более, приказа. То и другое чаще всего снимает всякое чувство личной ответственности. В нашем подсознании постоянно таится стремление кому-то подражать, унаследованное от стайных предков. Голос совести, если в таких ситуациях и просыпается, то, чаще всего, с громадным опозданием. Реакция на приказ «коли» или «пли!» срабатывает куда быстрей. А. Гитлер в свое время писал: В составе роты или батальона любой человек чувствует себя немножко защищенным, хотя тысячи причин свидетельствуют против этого. Человек, марширующий в боевой колонне, надежно забронирован от укоров собственной совести. И в Петербурге в Кровавое воскресенье 1905 года, и во время Ленского расстрела 1912 г., и в Вильнюсе у Телецентра в 1991 году, и в 1993 г. у Белого дома солдаты, конечно, ничем не рискуя, могли подчиниться приказу «пли!», но стрелять мимо. Куда там! Они, наоборот, очень тщательно целились в не сделавших им ничего дурного безоружных людей! Многие, по-видимому, недооценивают ужасающее действие силы примера в связи с постоянной демонстрацией сцен убийства и насилия в кино, по телевизору; смакованием этих сцен в прессе и детективной литературе. По такому поводу процитируем стихотворение С. Маршака: Был у Джека строгий папа. Вынул книжки он из шкапа. Затопил большую печь И давай романы жечь. Сжег он книжек полтораста: Мопассана, Скотта, Фаста, И оставил на полу От Золя одну золу. Сжег он всю библиотеку Но оставил сыну Джеку Сто журнальных номеров Про убийц и про воров. Сорок книжек о бандитах, О пиратах знаменитых… Сын прочел их до конца, А потом убил отца, Мать зарезал, дядю с теткой, И остался он сироткой. 2. Привычка. Многие ветераны войны с ужасом вспоминают именно первого убитого ими врага, особенно, если для убийства пришлось использовать холодное оружие. Кто не помнит ужас Григория Мелехова из шолоховского «Тихого Дона» при виде первого зарубленного врага? Мальчик Нерон, в будущем прославившийся жестокостью римский император, горько расплакался, увидев в цирке как погиб возница. Этот плач возмутил наставника Сенеку: «Было бы из-за чего!» Подписывая первый в своей жизни смертный приговор, Нерон поморщился: «Лучше бы я не умел писать!» Через короткий срок Нерон велел казнить или убить исподтишка тысячи людей, включая почти всех своих родственников и близких друзей, даже собственную мать! Сенеке было велено покончить жизнь самоубийством. — 111 —
|