|
Примените теперь к инстинкту тот закон, который мы открыли в макрокосме, – что всякая инволюция предполагает эволюцию и всякая эволюция – инволюцию, – и вы увидите, что инстинкт не что иное, как инволюционировавший рассудок. Таким образом, то, что мы называем инстинктом у людей и животных, состоит из свернувшихся или выродившихся произвольных действий; произвольные же действия невозможны без опыта. Боязнь смерти у цыпленка, стремление утенка бросаться в воду и все непроизвольные действия человека – суть результаты прежних опытов, ставших теперь инстинктом, До сих пор все у нас очень ясно, и мы не расходимся с современной наукой. Позднейшие ученые пришли к выводам древних мудрецов, и пока между ними полное согласие. Как те, так и другие, признают, что каждый человек и каждое животное родится с запасом опыта и что все действия ума результаты прежнего опыта. Но дальше является разногласие. Какое основание, спрашивают новейшие ученые, – говорить, что этот опыт принадлежит душе? Почему не сказать, что он принадлежит телу, и только телу? Почему не допустить, что он передан по наследству? И, наконец, последний вопрос, почему не сказать, что весь опыт, с которым я родился, есть конечное следствие всего прошлого опыта моих предков? Во мне есть сумма всех моих опытов, от атома протоплазмы до самого высшего человеческого существа, но она перешла от тела к телу в ряде наследственных передач. В чем будет затруднение, если мы так скажем? Вопрос очень тонкий, и отчасти эту наследственную передачу мы тоже признаем. Но насколько? Настолько, насколько она касается выработки материала для тела. Мы нашими прежними действиями делаем себя способными к рождению в известном теле, и соответствующий этому телу материал может перейти только от тех родителей, которые сделали себя подходящими, чтобы иметь нас своими потомками. Теория наследственности принимает, без всяких доказательств, за несомненное в высшей степени удивительное положение, что умственный опыт может запечатлеться и сохраниться в материи. Когда я смотрю на вас, в озере моего ума вздымается волна. Эта волна затем успокаивается, но остается в тонкой форме, как впечатление. Это понятно. Мы понимаем, что физическое впечатление остается в теле; но какое основание полагать, что в теле может остаться умственное впечатление, раз тело разрушается? Что же передает его? Допустим даже, что для каждого умственного впечатления было возможно оставаться в теле и что одно из этих впечатлений, начиная с первого человека, переходило к другим и дошло до моего мозга, так что оказалось в моем теле. Как же оно перенесено ко мне? Вы скажете – через клетку биоплазмы. Но как это могло быть, раз тело отца не все переходит к ребенку. Ведь один и тот же отец может иметь несколько детей, и тогда по этой теории наследственности (по которой впечатление и то, на что оно производится, одно и то же, т.е., материя) – неизбежно следует, что с каждым рождением ребенка, родители должны терять часть своих впечатлений, или, если родители передают все свои впечатления, тогда после рождения первого ребенка, их собственные умы должны остаться пустыми. — 58 —
|