|
«Когда же приходим мы в отрешённую добродетель, тогда не приходит уже Он безобразным и безвидным... Но приходит в некоем образе... в образе Бога, ибо Бог не является в каком-либо начертании или отпечатке, появляется как простой, образуемый светом, безобразным, непостижимым и неизреченным... Являет он себя ясно, узнаётся достаточно хорошо, видится чисто невидимый...» (Симеон Новый Богослов). Интересная деталь: Бог, явленный подвижнику, узнаваем! А узнаваемо лишь то, что уже известно. Резюме Хоружего не вдохновляет, хотя с ним нельзя не согласиться: «Действительно ли в мистическом опыте достигается и осуществляется актуальный онтологический выход — и в каком смысле, и к какому инобытию, — это суть глубокие и тонкие вопросы, до сих пор не нашедшие не только бесспорного ответа, но и обшей корректной постановки» (с.198). Значение обожения в аскетике до сих пор остаётся непомерно преувеличенным в глазах, как обывателя, так и самой церковной братии. Итак, после ухода в подвиг начинается покаяние. Одновременно либо вслед за этим — борьба со страстями. Потом: молчание ума (собственно исихия), сведение его в сердце, непрестанная молитва, бесстрастие, чистая молитва, обожение (благодать). Таким образом, продвижение к благодати имеет примерно столько же этапов, что и Раджа-йога. Но если, несмотря на авторитет йоги, статус дискурсивного познания в древней Индии был достаточно высок, то христианские мистики гораздо более категоричны в этом отношении. «Меньшая роль познания и рассудочного мышления, более низкая оценка их религиозной значимости в числе главных отличий христианского вида религиозности» (с.211). «Знание надмевает» (Григорий Палама). «Знание должно сочетаться с любовью к Богу, а верней — оно должно возродиться через любовь и идущую за ней благодать, и тогда станет совершенно иным, новым и боговидным» (Палама: «Триады», 1995, с.17). «Если... аналитически-рассудочное мышление делает своим предметом духовный процесс, совершаемый в этом же сознании — течение процесса разрушается» (с.213). «В состоянии самого видения не улавливается какой бы то ни было процесс мышления, то есть появления в уме понятий и образов. И, однако, по окончании сего состояния и ум, и сердце ощущают себя исполненными нового познания» (архимандрит Софроний). «Претерпение незнания» или непознающее состояние — это терпеливое воздержание от работы ума, превращение ума в открытую готовность встретить Бога...» (Палама). — 313 —
|