|
Милли почти не вставала с постели, и у них больше не было денег на врача. Тот, который приходил в последний раз, прописал ей лекарство, но оно было не по карману, да, видно, и плохо помогало. Дэйзи приходилось вести все хозяйство, и она тоже прихварывала. Она очень боялась иметь ребенка и сделала два аборта; но после второго долго болела, и на третий не решилась, теперь у нее был ребенок, заботилась она о нем мало, и ребенок был слабенький, потому что у нее не хватало молока. Она превратилась в заезженную клячу домашнего хозяйства и стала такой неряхой, что жильцы почти уж не покушались на ее добродетель. А какие у нее когда-то были радужные мечты: стать элегантной стенографисткой в конторе крупного предприятия, носить шелковые чулки и, может быть, выйти замуж за хозяина. Вместо этого ей достался бедный служащий, который работал всего день-два в неделю и получал четырехдолларовый минимум; его перевели в расчетный отдел, но ведомости заработной платы сократились почти до одной десятой своей нормы. Звали его Джим Бэггз; он любил ходить на бейсбольные состязания и подзадоривать игроков, а кроме того, увлекался игрой в шары; но теперь у него не было денег на развлечения, и жена перестала интересоваться им. Так кризис разбивал жизнь бедняков и тех, кого делал бедняками. По Детройту бродили десятки тысяч бездомных, они спали в парках, рыли себе норы в кучах песку, целыми днями просиживали на пристани в надежде выловить рыбу. А в это время газеты печатали требования богачей, чтобы управления городом и штатом "наводили экономию", под этим они подразумевали сокращение расходов на пособие по безработице и лишение помощи многих нуждающихся,- не заикаясь о том, что же этим людям делать. Шатты не могли получить пособия по безработице в Хайленд-Парке, потому что у них был свой дом; но что им было делать с этим домом,-сидеть в нем и замерзнуть до смерти или подохнуть с голоду? Выручить за него нельзя было ни гроша. Когда этот довод приводили тем, кто распределял пособие, они отвечали, что город накануне банкротства и денег больше нет; повышение налогов не даст лишних средств, а лишь приведет к тому, что еще больше домохозяев побросают свои дома и обратятся за пособием, а какой от того будет толк. Никто в семействе Шаттов не умел разгадывать таких загадок, а если и был на свете кто-нибудь, кто умел,-как найти этого волшебника? Приближались новые президентские выборы, может, они помогут обнаружить его. Республиканцы опять выдвинули кандидатуру "Великого инженера"; поступить иначе означало бы признать свою ошибку, а кроме того, они были довольны им,-он предоставил правительственный кредит богачам, от которых процветание разольется по всей Америке, как только оно снова появится на сцене. Демократы выставили кандидатуру губернатора штата Нью-Йорк, и он начал выступать по радио с красноречивыми заявлениями, обещая взять "новый курс"; Шатты продали свой радиоприемник и новости избирательной кампании узнавали по газетам, в которых говорилось, что экономические законы нельзя отменить политическими речами. Великий и добрый Генри Форд выпустил обращение ко всем рабочим своего завода, советуя им голосовать за президента Гувера. Эбнер все еще считал себя фордовским рабочим, но он не нуждался в совете, он давно привык не поддаваться льстивым увещеваниям ораторов демократической партии. Дэйзи и Джим были так озлоблены своими невзгодами, что объявили о своем намерении голосовать за Рузвельта. Они твердо порешили на этом еще до того, как кончилась избирательная кампания, и препирались со стариками Но Эбнер научился помалкивать и держать свои мысли про себя, что теперь и делал; он показал себя свободным и независимым американцем, подав голос за Гувера. — 95 —
|