|
Ведущий: Какой архетип ты чувствуешь за этим переживанием? ( появилось яркое ощущение присутствия архетипа и того, что Сновидица сможет его распознать) Сновидица: Это – Матерь Лада. Ведущий: Рассказывай, что еще приходит? Сновидица: Теперь я дома. Кто-то рассказывает мне, что события в Японии продолжаются и там не могут заделать трещины в фундаменте атомной станции и радиация продолжает излучаться. И что-то такое говорят про то, что японцы не знают, что делать с зараженными радиацией телами погибших. Что неизвестно, куда их девать: к ним даже подойти невозможно. И сейчас я иду по Невскому и вижу группу японцев-туристов. Я ощущаю смущение от того что я их исподтишка разглядываю: смотрю - не заплаканные ли у них лица? Может быть, погиб кто-нибудь из их близких? Мне хочется пялиться на них, но это страшно позорно: открыто показывать, что мне любопытно смотреть на них, а не жалко их. И нельзя показать свою радость от того что «мы-то живы!». При этом фоном идет ощущение, что моя личная жизнь требует срочных изменений, но не резко, а плавно и естественно. И еще кажется, что это (необходимость кардинальных, но плавных и деликатных изменений) относится и ко всему миру… Ведущий: Теперь мы можем поговорить с образами твоего «сна». То, что ты «наелась песка» и у тебя –крошки под кожей… С чем это ассоциируется? Сновидица: Цепочка ассоциаций: нефть. Земля – живое существо, под ее кожей была нефть – смазка. Ее выкачали, пожадничали, те, кто живет одним днем. Теперь под кожей Земли сухо и - вот они, крошки в постели! Их насыпали соседи по коммунальной квартире. Возникает образ коммунальной кухни, кто-то кому-то сунул мочалку в суп… Вижу жуткие грязные газовые плиты, всюду непорядок, не хозяйское отношение… Вижу облупленную стену, прогорклый жир на супе большими круглыми пузырями. Чувствую привкус от куриной ноги, которая долго хранилась как стратегический запас в каком-то подземном бункере, «прожила там долгую жизнь» и напитала какой-то отвратительной историей. Теперь я в этом бункере. Вижу замороженные туши. Там происходит какое-то клонирование, кого-то растят на органы. Происходит утилитарное использование человека. Тут отвратительное ощущение, безнадежность, и даже нет «надежды» как понятия. Есть какое-то начальство, которое все это придумало, но которое находится в таком же ощущении. Кто-то запустил этот процесс и все живут в нем, в мутном мире какой-то псевдологики происходящего. Похоже на произведения Сорокина, Пелевина, Татьяны Толстой и иже с ними. Конечный образ у этого состояния: «консервы из клонированной человечины». — 173 —
|