В поисках Света

В неполные 16 лет я пошел работать на завод, учеником слесаря. И продолжал заниматься в Народном театре и тренироваться. Так я стал рабочим. И перешел в вечерку и учился в вечерке. Ну, там опять же обычная жизнь, романы… единственное, что может быть необычного или, там, не совсем обычного по тем временам — я безумно влюбился в женщину старше меня на 8 лет и у нас был очень… знойный роман. Я занимался спортом, неплохо выступал за сборную школьников Литвы, был чемпионом республики, рекордсменом республики, толкал ядро, метал диск. Ездил на соревнования, на сборы… обычная жизнь. А когда начался у меня этот роман, возникла в моей жизни симфоническая музыка. Первое потрясение от симфонической музыки — 6-я симфония Чайковского. Я стал бегать на все концерты в филармонию. Я был на концерте, которым дирижировал Караян. Я был на концерте, на который приезжал знаменитый китайский пианист, выигравший конкурс Чайковского. Я слышал Иму Сумак. Музыка в моей жизни играла очень большую роль. Я помню, был такой кинотеатр — «Хроника». Там без остановки шли всякие документальные фильмы. И я там посмотрел фильм о Прокофьеве. Мне не очень понравилась его музыка, но в финале фильма исполнялась его симфония, я не знаю даже ее названия, к стыду своему; может быть, вы помните, там, где арфы у него ведут… лейтмотив на арфах… Я помню, что это на меня сильно подействовало. Вот тогда я начал вести дневник, писать стихи. Все как положено в этом возрасте.

А!.. ходили в гости по праздникам. В соседнюю комнату. Отец был такой… вышел уже на пенсию, у него все стены были обвешаны немецкими словами, он совершенствовал свой немецкий язык и занимался философией. Он очень любил философию. И для того чтобы как-то с ним общаться, я начал читать философскую литературу. Начал я с учебника для сети политпросвещения, помню. Потом прочел Спиркина, потом понял, что надо читать первоисточники. Начал читать Канта, Гегеля, Фейербаха, которого не люблю до сих пор, и всякое другое, Тут же книжки по психологии, и где-то уже в этом возрасте, то есть в районе 16 лет, я составил список: что должен знать режиссер. Это был обширный список.

Такая вот, без особых происшествий жизнь, пока… все это так шло, шло… Закончил я школу, поехал поступать в театральный в Москву — не поступил. Приехал — съездил к бабушке, помню… Короче, мама продала свои часы, и я поехал в Москву на биржу устраиваться актером. Вместо этого встретился там следующий человек в моей жизни — Владимир Александрович Маланкин, делал добор на свой курс в Минск. И он меня взял. Я оказался в Минске, на актерском факультете… Голодали мы страшно. Сквозь десны шла кровь. Воровал в студенческой столовой еду. Потом как-то там, какие-то знакомства организовались, в одной школе вел драмкружок, ставил спектакль, там меня подкармливали. Что я запомнил, как ни странно, вот этот парень, мой приятель… его мама работала в столовой завода «Смена». И однажды она попросила меня, чтобы я своей рукой переписал жалобу поваров на шеф-повара. И там описывались его махинации. С тех пор я знал, что мы едим в столовых. После этого я воровал в студенческой столовой без зазрения совести. Даже курс подкармливал. Мы там втроем работали. Курс настолько привык, что, когда мы приходили на занятия утром, все говорили: «Ну, где коржики, давайте коржики, жрать хочется». Рекорд был — 63 коржика. Вообще я тогда воровал еду везде, я был большой специалист. Но ничего особенного пока не происходило в моей жизни. Меня вызвали в военкомат и по случаю того, что у меня в анамнезе черепно-мозговая травма какой-то жуткой степени, положили в психушку на обследование, там тоже была пара впечатлений. Одно — это парень, который весь день сидел под одеялом. Какая-то тяжелая форма аутизма. К нему приходил отец, седой весь, руки трясутся, и кормил его, туда, под одеяло, ему передавал. Мать у них умерла, он нам рассказал, с горя. Молодой парень совсем. И второй — мой сосед по койке, бывший фронтовой разведчик, у которого крыша поехала по каким-то причинам, который дразнил санитаров тем, что идеально воспроизводил лай немецкой овчарки. Причем настолько здорово, что если не видишь его лица, то полное ощущение, что в палате где-то собака. И вот регулярно прибегали санитары искать эту собаку, потом на него кричали. Но особенно этот парень мне запомнился. Это для меня было потрясение… человек, живущий под одеялом. И горе его родителей, его отца.