Тори

Восемь дней я сидел у кровати Тори и ждал. Я был почти уверен в исходе этого прошествия и готовил себя к тому, что Тори очнется (если вообще очнется) невменяемым. Его мать лечили вплоть до самого рождения Тори, и никаких результатов это не принесло. Последние два месяца она так и просидела с раскрытыми от ужаса глазами и перекошенным ртом, и я был почти убежден, что мальчик повторит ее судьбу. Но странности Тори проявились и здесь. Чудовищная молния не только не убила его на месте, но и не оставила никаких видимых следов не на здоровье, не на психике мальчика. Правда, первые недели ноги плохо его слушались, но и это со временем стало проходить.

Когда же Тори окончательно поправился, он уговорил нас сходить на то самое место. Странные птицы не вылезали у него из головы. Он постоянно о них твердил, а иногда садился у окна и, глядя на падающий снег, тихо звенел маленьким колокольчиком, который он отрезал у своей игрушки, и теперь не расставался с ним.

Мы дождались, когда Том приехал с поселка, закутались в шубы и направились осмотреть то место, где Тори чудом остался жив.

Я сразу с точностью определил дерево, так как дорога к нему просматривалась именно по направлению, если бы я стоял, где стоял тогда. Подойдя, мы не заметили ничего необычного. Обыкновенное дерево, если не считать излишней его зачерненности вследствие разряда молнии. Тори с опаской стоял в стороне и `вслушивался`. Я подошел вплотную к дереву и положил на ствол руки. Ничего. Дерево было мертвей мертвого, лишь ветки раскачивались в стороны с жалобным скрипом. Однако, Тори, поежившись, решил не особо доверять таким впечатлениям. И когда он подошел и прислонил ухо к дереву, то выражение его лица стало явно испуганным. Он ясно показал, что что-то `слышит`, только очень слабо. Я в свою очередь тоже прислонил ухо, но естественно, кроме стука собственного пульса ничего не услышал. Я вопросительно показал знак, которым мы договорились обозначать `переход`, но Тори не спешил с ответом. Любопытство перебороло страх, и он снова прислонился к дереву и попросил нас помолчать. Стоял он довольно долго. Том, притоптывая от нетерпения и мороза, стоял рядом на случай чего-либо непредвиденного. Через минут пять Тори отошел и объяснил, что он что-то слышит, но это что-то, очевидно, далеко, и, что самое странное, постоянно. Как будто кто-то делал `переход` далеко отсюда и, практически, все время, не закрывая его. Тогда у меня мелькнула мысль, что и сам переход может оставлять подобные ощущения. Стало быть, было возможно, что перед нами находилась некая не зарастающая дыра в что-то.