|
– Снежок, останови это! Я не хочу… не хочу. Что я сделала со своей жизнь… почему, за что? – Смотри! – жестко произнес кот, и Эллис не посмела ослушаться. В окне спальни разыгрывались события, не объяснимые ни памятью, ни фантазией. Война. Не нынешняя с современным оружием и одетыми в хаки солдатами, а древняя. Из легенд и фантастических фильмов. Месиво мечей, дубин и полуголых тел. Мужчины‑воины кричат, ругаются, стонут и умирают, истекая кровью. А в середине этой кучи боли и жестокости красавица‑воительница с мечом наголо. Она – сама смерть. На ее прекрасном, жилистом теле ни царапинки. Будто кровь и пот схватки не касается ее, но у стройных ног ковер из мертвых тел. В глазах нет ни азарта битвы, ни удовлетворения победой, ни страха. Только сосредоточенность на работе рук, на движении меча. Так надо. Такая работа. Убивать. И тут же милосердный режиссер сменяет сцену. Абсолютный контраст. Умиротворение и покой, воительница уже не сжимает жесткие скулы, глаза ее распахнуты доверчиво, видно, что плакала она совсем еще недавно. Она смотрит сверху вниз на мелькающие на земле тени, губы движутся безмолвно. Голос, успокаивающий, завораживающий, голос, забыть который невозможно уже никогда: – Что ты хочешь помнить, когда придешь туда? Только три вещи. Выбирай и иди. Иди туда и заслужи покой! – Три вещи… Стать матерью… Помогать всем страждущим… Найти того, в ком будет мое счастье… В руке ее появился откуда‑то свиток. Она развернула его и увидела, как красивой вязью легли на его поверхность ее заветные желания: Стать матерью… Помогать всем страждущим… Найти того, в ком будет мое счастье… Шаг в пропасть – и забытье… Мамины глаза… так близко. Стоит только взглянуть в них – и увидишь истину и смысл жизни. Стоит только взглянуть в них… Но глаза болят от яркой вспышки. Что‑то пошло не так при спуске души через сферы, где прошлое смешалось с будущим. Вдруг становится легко и спокойно. Существо в мягкого палевого цвета струящейся одежде протягивает палец к губам малышки. И за секунду до судьбоносного прикосновения к губам, которое заставит ее забыть правду прошлой жизни, она успевает увидеть обожженный клочок пергамента: Стать матерью… всем страждущим … мое счастье… Эллис пришла в себя. Зеленые искорки в глазах погасли. Она горько плакала, сидя на диване. Снежок ласково терся о ее ноги, пытаясь успокоить. Вся жизнь представилась ей теперь в другом свете. Нелепая ошибка, сгоревшие несколько слов в предуготовленной ею самой себе судьбе изменили все… Да, она стала матерью… Но не только любимым детям своим, но и всем окружающим. Лишив себя счастья принимать заботу и материнскую, отцовскую, мужнину любовь, подменив все своей любовью материнской. Помощь страждущим, которая тогда там, наверху, представлялась ей высокой миссией, несущей смысл в жизни тех, кому она поможет, сменилась обычным няньканьем, превращающем их в беспомощных сосунков. А того, в ком ее счастье… нашла ли она его? Может быть Алек и был им? Или мог бы стать, если бы не стал ей преданным и любящим сыном? — 67 —
|