|
Ну слезаю я с хорошей развесистой берёзы, смотрю, медведь давно убежал, а мой соратник подбежал к прямо перед ним стоящей толстенной голой сосне. Сам такой маленький, пухленький, как колобок. И вот он подпрыгивает, обхватывает сосну обеими руками, скользит по ней в низ, отталкивается от земли как мячик, опять подпрыгивает, скатывается и дальше в том же духе. Я подошел и с интересом наблюдаю за этим бесконечным солобаскетболом. Мой товарищ оглянулся с безумным блеском в глазах, увидел меня, на мгновение остановился недоумевая, спрашивает: —А ты чего не прыгаешь? – оценил меня взглядом, добавил, – а, смелый! – после чего повернулся к дереву и продолжил свой нелёгкий, но бесполезный подъём. Уже позже, сидя вечером у маленького костерка из соснового лапника, он рассказал мне, как всё это началось. В молодости он был крупным руководителем в одном северном нефтяном крае. И вот как-то осенью, в проливной дождь, шли они с коллегами по тайге. По делу шли, не гуляли. Мой товарищ шёл первым и не увидел впереди за кустами скользкого, пологого обрыва. Оступившись, он не удержался и покатился вместе с дождевой водой по грязевому склону. А под склоном, в валежнике, как раз прикорнул медведь, прячась от непогоды. Каково же было удивление моего товарища, когда он вместе с кучей грязи свалился прямо на спящего медведя. Справедливости ради надо сказать, что медведь удивился ничуть не меньше. Точнее сказать для него это оказалось полной неожиданностью. Ревя как бешеный бегемот, медведь вскочил и помчался через бурелом в неизвестном направлении. Думаю, он сам плохо соображал в тот момент, куда бежит. Трагизм же всей ситуации был в том, что мой собеседник, упав сверху на медведя, естественным образом оседлал его. И когда медведь понёсся куда глаза глядят, мой товарищ поскакал в том же направлении. Напрасно его коллеги кричали ему, чтобы он отпускал бедного медведя и слазил с него поскорей. Шок, полученный при падении, мёртвой хваткой сковал кисти рук на медвежьем загривке. Вот так, в глухую северную непогоду, проскакал он несколько миль по девственной тайге как ураган, разметая собой все сухие буреломы и валежники. Потом силы видимо покинули его, и он как-то сам собой свалился с бедного медведя, позволив ему бежать по жизни своей дорогой. С тех пор, вспоминая о медведях, мой собеседник всегда начинал заикаться. Я же был немало удивлён, услышав его рассказ; что он вообще в тайге делает после всего, что ему довелось пережить, да ещё столько лет? Другой случай произошёл с одним старым охотником, с которым мне довелось делить кров в маленьком палаточном городке, посреди тайги. Решил он как-то поохотиться на лося и принести в лагерь свежего мяса. Не всё же одной тушёнкой питаться. — 63 —
|