|
Тут же выпрыгнул из-за деревьев жизнерадостный Малай. За последние дни на свободе, ничем не стеснённый, малютка-ослик заметно подрос, достиг уже размеров барана. - Как не понять?! - воскликнул он. - Упражнения сами по себе вроде пустого горшочка, где нет чистого духа, то есть джинна! Главное, чем заполнить этот горшок - компотом или кашей. Чего пожелаете, мой господин? Видно было, что дух Малай истомился без приказов, не зная, чем угодить. Точно, как тело Шухлика. - А можно я кое-чего пожелаю? - спросил Диван-биби. - Исполнишь? - Вообще-то так не положено, засомневался Малай. - Надо узнать у моего властелина, позволит ли? Шухлик махнул хвостом: - Да конечно! Слушайся дайди и повинуйся, а я пока научусь командовать своим телом! С глазами надо разобраться! Не говоря уж о позвоночнике и мышцах. Диван-биби нашептал что-то джинну - сначала в одно ухо, а затем и в другое. Судя по всему, не одно пожелание, а сразу несколько. Склонив голову, Малай усердно и прилежно, будто отличник задание на дом, всё запоминал, чтобы не наделать глупостей, как со "слепым" дождём. Похоже, поручение пришлось ему по вкусу! Джинн подпрыгнул от избытка чувств, чмокнул дайди в щёку и так резво куда-то поскакал, что ни один арабский конь не угнался бы. А Шухлик, обнявшись с Ок-Тавой, подошёл к стремянке. Он точно знал, что ступеньки не заскрипят и не затрещат, как накануне, а откликнутся мелодичными звуками. Он уверенно ставил копыта, и лестница отозвалась, заиграв сарабанду! И под эту музыку запели все его клеточки! И по телу, как музыка, покатились тёплые волны любви, нежности и здоровья. Вдох и выдох на каждой ступеньке! И Шухлик ощущал, как в него вливается свежесть сада, бодрость и уверенность в себе. Он уже взошёл на пятую ступеньку, когда хлынул солнечный ливень. Каждая капля, размером с пуговицу на мундире Дивана-биби, сияла, наполненная солнцем, и отражала цветущий сад, бирюзовое небо и самого ослика, который выглядел безупречно золотым. Это был медленный, как танец сарабанда, ливень. Сверкающие капли, точно огромные секунды счастья, тихо плыли в воздухе, будто на парашютах. Крылья Ок-Тавы переливались под солнечным ливнем, и капли загорались красным, синим и зелёным цветом. Они опускались на Шухлика и просачивались сквозь тело, унося с собой боли, хвори и недуги. Солнечный ливень омывал листья на деревьях и траву, само небо и глаза Шухлика. Всё вокруг проступило явственнее, ярче. Всё стало новым и прекрасным. Можно было разглядеть, будто в микроскоп, мельчайшие подробности жизни - божьих коровок с пятнышками на спинах, муравьев, шевелящих усами при встрече друг с другом, безымянных букашек и козявок, напоминавших крохотные живые буковки, то резкие, то расплывчатые, будто в прятки играли. В какой-то миг даже свои собственные поющие клеточки сумел ослик рассмотреть наяву. — 71 —
|