|
Мы не просто не хотим меняться, мы не в состоянии этого хотеть и к этому стремиться. Посмотрите на это еще внимательнее. Ведь совершенно очевидно, что то реальное изменение, та свобода от себя, о которой мы говорим, означает приход к полному отсутствию серьезного отношения к себе со всей своей системой ценностей, приход к абсолютному смирению, тому смирению, в котором только и может быть установлено абсолютное соответствие тому осознанию, которое находится внутри нас, с тем неизмеримым, что находится снаружи, то есть – восстановлено единство с абстрактным. В этом смирении человек полностью отдает себя воле бога, полностью отдается той силе, которая есть источник всего и, соответственно, становится ею. В этом смирении нет места активности «я», там не может иметь место собственная воля, желание и стремление. Ведь подлинная свобода – это и есть свобода от желаний, которые и есть результат активности нашего эго. Помните, как дон Хуан говорит, что «прибытие к этому существу (то есть к тому, чем мы в действительности являемся) является неделанием собственной личности». Если мы откроем «Дневник Кришнамурти», то в записи от восьмого апреля прочитаем: «Освобождение от личности не является рассчитанным действием желания-воли. Воля руководит и поэтому сопротивляется, разделяет и тем самым порождает конфликт. Распад личности – не эволюция самопознания; это происходит вообще без включения фактора времени. Не существует пути или средства её (личность) прекратить. Абсолютное внутреннее не-действие есть позитивное внимание красоты». В этом «абсолютном внутреннем не-действии» нет места стремлению к изменению или желанию измениться, когда это желание есть, то абсолютное внутреннее смирение невозможно, его тогда просто нет. После прочтения всего выше написанного у большинства людей возникает вопрос, так что же делать, как к этому прийти? Когда этот вопрос задавали Кришнамурти, он все время призывал разобраться, что в нас задает этот вопрос, и отвечал, что делать ничего не нужно, что мы ничего не можем сделать, что мы можем лишь ежемоментно внимательно наблюдать без выбора за тем, что делаем, думаем, чувствуем. Здесь, как мне кажется, очень важно разобраться в этом несколько глубже. Мы привыкли действовать ради достижения цели. Мы просто не знаем другого способа действия, кроме привычной всем нам функциональной волевой активности. Поэтому мы полагаем, что если будем практиковать что-то правильное, что-то действительно истинное, то мы придем к цели, которая называется просветлением. Нам даже не приходит в голову, что само это волевое стремление к изменению означает его отрицание, ведь оно есть проявление нашего эгоизма. Мы настолько привыкли к функциональной активности своего «я», настолько привыкли следовать волеизъявлениям собственной личности, что не можем даже вообразить какого-либо иного способа действия. Мы не осознаем, что, продолжая действовать для достижения цели, совершая усилие, мы продолжаем разделение, не позволяя установиться действительному соответствию, удерживая часть своего внимания внутри, ограничивая свой контакт с духом. Однако другой способ действия существует. Помните, как дон Хуан сказал, что «неважно, что ты делаешь, важно, что ты не делаешь». Тот способ работы нашего внимания, о котором я говорю, точнее всего, конечно же, назвать неделанием. Если мы внимательно посмотрим на это слово, то увидим, что оно означает «не делать», не делать то, что мы привыкли, то есть прекратить какую бы то ни было активность. Помните, «достигнешь ты успеха или нет, никак не связано с твоими волевыми усилиями». На самом деле, можно сказать, что приход к просветлению означает приход к полному неделанию себя. Самое сложное в понимании этого вопроса, наверное то, что о неделании невозможно говорить прямо, нельзя сказать, что же это в действительности такое, ведь разговор, как и попытка объяснить что-либо являются деланием, то есть тем, что делает наша система ценностей с ее знанием и языком. Это в принципе нельзя понять, это можно лишь почувствовать. Однако я попробую несколько прояснить это. — 46 —
|