|
Итак, я хочу сказать, что нет, практически, ничего невозможного. Любой из нас может действовать так же, как Иисус, дон Хуан или любой другой просветленный человек. Вся проблема в нас самих, в наших сомнениях, в нашем неверии в свои безграничные возможности. А причиной этого неверия является ограниченность нашего восприятия, ограниченность нашей энергии, которая (ограниченность) проистекает из той самой самопоглощенности нашего внимания, о которой мы уже много говорили ранее. Освобождая свою энергию из плена самопоглощенности нашей системы ценностей, из тюрьмы описания нашего здравого смысла, мы, расширяя спектр своего восприятия, начинаем фактически воспринимать нечто, находящееся за пределами здравого смысла, и замечать в себе грани, которые раньше казались нам немыслимыми. В итоге мы убеждаемся в том, что мы способны на нечто большее, чем привык считать наш разум. Итогом подобного расширения восприятия является настолько глубокое разрушение старой непрерывности прежнего описания, что человек выходит за его пределы и "попадает в ту область, где чудеса являются чем-то обычным". Однако эта непрерывность прежнего описания может быть разрушена и другим способом. Это достаточно подробно описано в восьмой книге К. Кастанеды, и я не хочу повторяться. Скажу только, что если человек воспримет нечто, чему нет места в основополагающем порядке нашего самоотражения, нашего образа себя, то мир разума останавливается, наше восприятие освобождается от своих оков. При этом энергия нашего внимания раскрывается наружу, и эта дополнительная интенсивность настройки позволяет духу сдвинуть нас в совершенно другую область осознания. Я напишу об этом позже, когда буду описывать то, как это произошло со мной, когда я попал в "место без жалости". Теперь мне бы хотелось коснуться другого аспекта веры, веры во что-то конкретное (или абстрактное). Когда меня самого спрашивали, верю ли я в бога, что часто бывало раньше, так как я много времени провел среди мусульман, которые молились по пять раз в сутки, то я обычно отвечал, что это им нужно верить, ведь они не уверены, они не знают. А мне верить не нужно, я знаю, знаю, что бог един и что он существует, вижу вокруг его проявления, хотя и не имею ни малейшего представления о том, что он такое. Никто, конечно, не понимал, что я имею в виду, но подобный ответ, казалось, удовлетворял их. Конечно же, любая вера бессмысленна, ведь она предполагает определенность, определенность образа, определенность реальности. Однако нас окружает настолько непостижимая тайна, что говорить о какой-либо определенности невозможно в принципе. Тайна есть тайна, тут уж ничего не поделаешь. Мы, вследствие нашей ограниченности, просто не способны постичь истинную природу бытия. Об этой непознаваемой тайне источника постоянно говорит Кришнамурти, причем для меня самым красивым был момент, который описан в книге "Жизнь и смерть Кришнамурти". В то время он был уже очень стар, и люди, находившиеся рядом с ним, как-то вечером все вместе спросили у него, смогут ли они понять то, о чем он говорит, если будут очень стараться, прилежно изучать его учение. На что он спросил их, действительно ли серьезно они будут делать это, и они сказали, что да. Тогда он ответил, что если они действительно серьезно будут пытаться в этом разобраться, пытаться это понять, то они, конечно, поймут, но он сам – никогда. Как красиво, правда? Однако, по-моему, лучше всего это выражено в седьмой книге К. Кастанеды "Огонь изнутри": — 35 —
|