Птицы и камень

Макса переполняло чувство довольства собой. Он включил погромче радио, где звучал новомодный хит и стал напевать себе под нос мелодию. Жизнь наконец-то удалась! И все же, где-то глубоко внутри, было как-то дискомфортно. Оттуда зарождалось неприятное ощущение, что он все-таки упустил что-то очень важное. Хотя золотая мечта и реализовалась, у Макса почему-то не было чувства полного удовлетворения. Да, он достиг желаемого. Однако не получил ожидаемого ощущения всеобъемлющего счастья, мечта о котором так долго прельщала его мысли. Почему? Сомнения относительно своего счастья как-то сами собой стали всплывать на поверхность сознания, точно поднимаясь из неизведанных глубин его «я». Макс пытался им сопротивляться, переводя мысли на обретенные материальные блага. Но это внутреннее Нечто неумолимо наступало на империю Эго, порождая невыносимую боль в груди. Что же не так? Макс терялся в догадках, отыскивая причины подобного тревожного состояния.

Из-за поворота на огромной скорости вылетел джип. Он несся навстречу прямо в лоб. Глаза Макса расширились от ужаса. Сердце бешено заколотилось в груди. Руки вмиг похолодели. Расстояние неумолимо сокращалось. Яркий свет фар джипа осветил кабину новенького салона автомобиля Макса. Он резко крутанул руль, пытаясь уйти от столкновения. Машину завертело. В сумасшедшем вираже у Макса захватило дух, словно вертело не автомобиль, а саму прожитую жизнь. Он беспомощно болтался в этой скорлупе своих долгожданных иллюзий и не мог спастись от холодящей душу неумолимой реальности. Животный страх сковал его тело, а в голове промелькнула лишь одна единственная, давно забытая им фраза Сэнсэя: «Жизнь — это иллюзия самообмана». И точно в подтверждение ее Макс почувствовал мощный, невыносимо болезненный удар. Он так и не понял, был ли этот удар снаружи или его душа разорвалась в этот миг на части.

* * *

Девочка отчаянно встряхнула головой, точно пытаясь избавиться от кошмарного сна.

— Не может быть, — прошептал Макс, ужаснувшись своей догадке.

Руки его слегка тряслись. Он ощущал такой же панический страх крушения всех надежд, как и тогда в автомобиле. Холодный пот выступил на вздрагивающем тельце. Невыносимая душевная боль с новой силой давила на грудь, сохраняя свою щемящую остроту даже в этой странной реальности.

• Не может быть, — вновь повторил Макс, попытавшись успокоиться. — Нет, нет... Если я думаю, значит, я живой... Наверное, я без сознания или в больнице и это мне все снится.
• Ага, а я твой самый лучший кошмар! — усмехнулся Сэнсэй. — Эх, человеки... Оглянись по периметру, спящая красавица! Что ты там бормотал тогда по поводу фактов? Если факты не подтверждают теорию, от них надо избавиться. Ну давай, попробуй теперь избавиться от очевидного.
• «Очевидного»?! «Тогда»?! Я что, действительно умер? — запаниковал Макс. — Умер, да?!
• Ой, Макс, я понимаю, что каждый имеет право на глупость. Но нужно же пользоваться ею умеренно.

• Нет, я что, действительно умер?! Умер?!

• Да что ты заладил «умер, умер»!.. По крайней мере, я тебя вижу в теле, — с улыбкой промолвил Сэнсэй.

• В теле?

Макс перепугано стал разглядывать свое тело, ощупывая его детскими ручками, как будто не веря самому себе.