|
Сквозь занавешенные окна пробивается рассвет. Я открываю дверь и выхожу на балкон. Холодное октябрьское утро. Тишина. Москва еще спит. Улицы пустынны и безлюдны. Но вот где-то на востоке розовеет небо. Наступает утро. Лязгая железом, проходит первый трамвай. Улица заполняется народом. Холодно. Я возвращаюсь в свой номер. Собираю разбросанные листы моей законченной книги. Мысленно прощаюсь с ней. Восемь лет эта книга была в моей голове. Восемь лет я думал о ней почти ежедневно. Восемь лет - это не маленькая часть человеческой жизни. Мне приходят на ум прощальные стихи. Нет, я, быть может, произнесу их когда-нибудь в дальнейшем, когда буду прощаться не с этой книгой и не с восемью годами моей жизни, а со всей жизнью. Это стихи греческого поэта: Вот что прекрасней всего из того, что я в мире оставил: Первое - солнечный свет, второе - спокойные звезды С месяцем, третье - яблоки, спелые дыни и груши… Впрочем, к звездам и к месяцу я совершенно равнодушен. Звезды и месяц я заменю чем-нибудь более для меня привлекательным. Эти стихи я произнесу так: Вот что прекрасней всего из того, что я в мире оставил: Первое - солнечный свет, второе - искусство и разум… А уж на третьем месте можно будет перечислить что-нибудь из фруктов - спелые груши, арбузы и дыни… [1] Пусть это мое состояние остережет читателя от подобных опытов. Только под наблюдением врача можно производить исследование психики и анализировать сны. Такое самолечение привела меня к тяжелым последствиям. И только лишь профессиональное уменье думать и анализировать спасло меня от еще большей беды. Читатель не должен следовать моему примеру. Это более чем опасно. [2] В дальнейшем, когда все было распутано, я с точностью выяснил источник моего сердечного невроза. Этот невроз имел уже солидную давность. Он существовал с благословения врачей, которые лечили его микстурами, и гидротерапией. Я покорно нес эту хроническую болезнь. И даже привык к ней. И вот, когда все было распутано, когда страхи стали постепенно покидать меня, я проследил однажды за течением сердечного припадка. Не подавляя его, не прибегая к лекарствам, я позволил ему возникнуть и действовать в той степени, какая раньше всегда страшила меня. Но теперь я контролировал и возникновение, и весь процесс и с удивлением обнаружил, что привычные симптомы со стороны сердца происходят от спазм желудка и кишечника. Эти спазмы не достигали значительной силы, но они давили на диафрагму, и явления со стороны сердца были результатом этого давления. Стало быть, снова за этим припадком лежал страх. И болезненные симптомы были простейшими симптомами страха. Развенчав этот страх, я убрал тяжелый хронический невроз сердца с той легкостью, как если бы его и вовсе не было. — 76 —
|