|
В своих комментариях к Катха-упанишадам великий ведантийский адепт Шанкарачарья[174] замечает, что об Атмане, Владыке прошлого и будущего, следует размышлять «как об огоньке размером с большой палец (руки) в полости сердца». Парацельс, швейцарский Трисмегист, описывает «Обитателя сердца» как голубоватое, похожее на пламя тело, «равное по размеру последнему суставу большого пальца руки человека». Будучи в Константинополе, Парацельс был посвящен в эту тайну аравийцами, которые производили вивисекцию[175] и записали в своих научных книгах, что «если коснуться пальцем определенной точки сердца живого животного, то жар окажется так велик, что в результате образуется волдырь». В первых подшивках журнала «The Platonist» встречается несколько упоминаний об этих аравийских экспериментах. Якоба Бёме, испытавшего озарение сапожника, хотя и не обученного наукам древних народов, которого Е.П.Блаватская называла питомцем ангелов, наитие свыше привело к осознанию главенства сердца над другими органами, ибо в одном месте он пишет, что «дух влияет на сердце в глубине сердца». И снова, высказывая свое мнение относительно местопребывания духа, он добавляет: «Его первоисточником является сердце, он есть внутренний огонь сердца, во внутренней крови сердца». «Божество, проявляющее себя в деятельности вселенной, всегда пребывает в сердце человека как высшая душа», — говорится в древней упанишаде, которую цитирует Рабиндранат Тагор в «Sadhana». Бёме выражает это таинство с помощью рисунка, появившегося в раннем немецком издании его «Libri Apologetici», на котором изображено сердце, заключающее в себе Тетраграмматон, или четырехбуквенное каббалистическое имя бога, записанное в форме пифагорейского тетрактиса. Таким образом, десять дающих блаженство сил или принципов (внешняя декада внутреннего человека), занимающих, согласно оккультной философии, свои места в сердце и его ауре, раскрываются с помощью соответствующего символа. Произведения великого основателя иезуитского ордена Лойолы также иллюстрированы чрезвычайно важными рисунками, имеющими отношение к тайне сердца. Самыми главными толкователями Якоба Бёме были Иоганн Гихтель[176] и Уильям Ло, пытавшиеся проиллюстрировать трудные для понимания доктрины зайденбергского провидца странными схемами, которые при отсутствии объяснений зачастую оказываются более озадачивающими, чем оригинальный текст. Оба эти комментатора представляют сердце как центр микрокосма и вычерчивают на нем пылающее солнце. Английское издание трудов Бёме 1764 года содержит вкладные иллюстрации манекена[177], ошибочно приписываемые Уильяму Ло. Первая из них, обозначенная как Табл. 1, имеет особое значение. Пунктирная линия, называемая «линией жизни», берет начало в знаке Овна на наиболее удаленном от середины разрезе фигуры, и так как части манекена приподняты, нить, извиваясь, тянется сквозь тела семи планет (которые автор называет «покровами» или «оболочками») и входит в человеческое сердце по солнечным лучам. Далее следует самое важное. Линия продолжается внутри сердца, проходя сквозь четыре других «покрова», которые обозначают огонь, тинктуру, величие и триаду, и, наконец, заканчивается в пятом непронумерованном элементе завитком в форме сперматозоида, содержащим четыре древнееврейские буквы священного имени — IHVH (Иегова). Этот порядок вполне согласуется со спекуляциями каббалистов более позднего времени, которые определяли Сефиру Тиферет (Солнце) как сердце сефиротического Адама — Малого Лика «Зогара». Бёртон характеризует сердце как «средоточие и источник жизни, тепла, пульса и дыхания, Солнце нашего тела, его Царя и единственного командующего, центр и орган всех страстей и влечений». — 111 —
|