|
Человек заморгал и заговорил о своих родителях, о том, что им всегда не хватало материальных благ, но они были отличными христианами: – Да, сударь, настоящими христианами. Они ходили в церковь каждое воскресенье… Его трудно было прервать. – Что ж, – сказал я. – Возможно, их поведение не отразилось на вас, но если не трудно, скажите, хоть что‑то из родительской набожности вы унаследовали? Он задумался: – Понимаю, к чему вы клоните. Должен признаться, что не шел по их стопам и совершил почти все грехи, о которых говорится в ваших книгах. Вы писали о позитивном мышлении, но сейчас общаетесь с самым ярким представителем негативного мышления во всей округе. Вот и скажите, что вы собираетесь с этим делать? – Дело не во мне, а в том, что вы собираетесь делать. Хандрить, лелеять в себе негативные мысли и изображать из себя больного до конца жизни? Кстати, сколько вам лет? – 52 года, и мне их более чем достаточно. К этому времени собеседник стал мне нравиться. Он был честным и искренним. Кроме того, в уме ему не откажешь. У него поистине были все задатки настоящего, добропорядочного, здорового человека. – Что, если мы выведем из вашего организма всю ментальную и духовную инфекцию, отбирающую у вас энергию, делающую вас слабым и беспомощным? – предложил я. Возможно, подсознательно пациент желал подобного лечения, поскольку начал открываться и изливать душу. Сначала ему трудно было обсуждать очень личные подробности с чужаком, но, полагаю, он доверял мне как священнику, потому что выложил массу нездоровых мыслей и рассказал о многих одиозных поступках, которые совершил в юности. Мой собеседник испытывал огромное чувство вины. Несмотря на несколько напыщенные манеры, этот человек, как ни странно, ощущал свою неадекватность и страдал от комплекса неполноценности. В конце концов он весьма смиренно поинтересовался, простит ли его Бог. – Почему бы не спросить у Него? – предложил я. – Вы имеете в виду – прямо сейчас? Я никогда раньше не молился публично. – Ну так ведь я – не публика, а друг. Так что приступайте, попросите Господа простить вас. Этот человек молился медленно и нерешительно, но с большой искренностью. – Что, как вы чувствуете, Господь говорит вам? – спросил я. Мой собеседник выглядел удивленным и явно испытал облегчение: – Я прощен, я действительно чувствую, что прощен. Я помню Его обещание: просите, а Я услышу и прощу. И все‑таки я еще не чувствую умиротворения, которого ожидал. — 104 —
|