Нарцисс и Гольдмунд

все, что он значил для нас тогда: достоинство, доброту, простодушие. Каким

покойный отец Даниил был в наших благоговейных мальчишеских глазах, таким

стоит он здесь передо мной со всем тем, что было тогда для нас свято и что

делает то время для нас незабываемым. Ты так богато одарил меня, друг,

показав мне его, ты показал мне не только нашего настоятеля Даниила, ты в

первый раз раскрыл мне всего себя. Теперь я знаю, кто ты. Не будем больше

говорить об этом, я не могу. О, Гольдмунд, неужели этот час настал!

В мастерской стало тихо. Гольдмунд видел, что его друг взволнован до

глубины души. Смущение сдавило ему дыхание.

- Да,- сказал он коротко,- я рад этому. Теперь, как раз время обеда,

тебе надо идти.

ДЕВЯТНАДЦАТАЯ ГЛАВА

Два года работал Гольдмунд над своим произведением, и со второго года

Эрих окончательно стал его учеником. Украшая резьбой лестницу, он создал

маленький рай, с удовольствием изобразил прелестную чащу из деревьев,

листьев и трав, с птицами в ветвях, с головами и туловищами животных,

повсюду выступавшими в промежутках. Среди этого мирно поднимавшегося

первобытного сада он изобразил некоторые сцены из жизни патриархов. Редко

нарушалась эта прилежная жизнь. Редко наступал день, когда он не мог

работать из-за беспокойства или пресыщения своим произведением. Тогда он,

дав работу ученику, уходил или уезжал верхом прочь, подышать в лесу манящим

воздухом свободы и бродячей жизни, находил где-нибудь дочь крестьянина,

ходил на охоту и часами лежал в траве, уставившись в куполы вершин леса или

буйные заросли папоротника и дрока. Никогда он не отсутствовал больше

одного- двух дней. Потом он принимался за дело с новой страстью, с

удовольствием вырезал буйно разросшиеся растения, осторожно и нежно извлекал

из дерева человеческие головы, сильным движением вырезая рот, глаза,

волнистую бороду. Кроме Эриха, о произведении знал только Нарцисс, часто