|
Инокиня Неонилла, помолчав, смущенно ответила: - Секрета тут особенного нет, хотя и не само собой это случилось. Ты уж, матушка, особенно никому не рассказывай... - Обещаю, - с готовностью подхватила мать Фекла. - Я ведь только духовнику, да игуменье об этом рассказывала, - сестра Неонилла вздохнула и перекрестилась. - Было мне пятнадцать лет и жила я с родителями в центре Москвы, на Белорусской. В том доме, где до перестройки магазин "Пионер" был. Я еще помню его, хоть и маленькая была. Там разные интересные игрушки продавали. Папа у меня - профессор, искусствовед, а мать художница. По утрам я обычно с собачкой нашей гуляла. Ее Таськой зовут, американский кокер-спаниель. Она и сейчас жива, хотя уже старенькой считается, а тогда почти щенком была. И вот как-то утром, это в начале девяностых годов было, я отчего-то проснулась раньше обычного. Не могу спать и все! А на часах - только четыре. Проснулась и думаю: пойду с Тасей погуляю. Любила я ее - страсть. Баловала всячески. Тихонько оделась, чтобы родителей не разбудить. Благо у нас квартира огромная, а родительская спальня в самом конце. Вышла. Сразу озябла. Только светало. Дошла до арки под домом и вдруг слышу: бах! Грохот и звон. Сразу гарью запахло. Я подумала - где-то рядом бомба взорвалась. Но не война ведь! Вышла я через арку на улицу Горького, ну, на Тверскую, а он на меня бежит! - Кто?! - ахнула мать Фекла. - Взрыватель. Мафиозник какой-то. Он у меня перед глазами и сейчас стоит: с развевающимися на ветру волосами и с такой штукой в руках, типа маленькой пушки. А за его спиной, на другой стороне улицы, фирменный спортивный магазин весь в клубах желтого дыма. Я поняла: это мой конец. Таська как взвизгнет, как ко мне прижмется. У меня слезы фонтаном. Родителей жалко стало... - инокиня Неонилла неожиданно замолчала. - Ну, ну же? Что дальше-то было? - не терпелось узнать монахине Фекле. - Дальше? - задумчиво спросила сестра Неонилла. - Дальше, поверьте, матушка, я сама не знаю, почему внутри себя сказала: "Господи, если Ты меня жить оставишь, я в монастырь уйду". И твердо так, как будто я в церковной семье с детства выросла. А меня ведь что?.. Мама с папой в детстве покрестили, конечно. Но вера-то у них какая была? Иконы Андрея Рублева, архитектура московских храмов, литературные памятники древней Руси. Вот и вся вера. В лучшем случае - христианское культуроведение. В храмы я больше, как в музей ходила. О причастии и исповеди даже и речи не было. А тут, откуда что взялось. "Уйду, - говорю, - в монастырь", и точка! — 54 —
|