|
- Минут двадцать осталось. - Извините, конечно, а вы кто? - робко спросил Влас. - Меня казнили в триста третьем году при императоре Диоклетиане в Малой Азии. - А-а-а, - кивнул Влас, при этом рот его так и остался открытым. Георгий живо продолжал: - Я предупреждал императора, что скорее он устанет мучить меня, чем я - терпеть мучения. Муки за Христа - это ведь радость! Император знал, что тысяченальник Георгий никогда не был плохим воином. Я объяснял ему, что если я верно служил императору земному, то неужели испугаюсь умереть за Императора Небесного. - А за что он вас казнил? - Я пришел к Диоклетиану, когда тот со своими чиновниками судил христиан. Я сказал императору правду, по долгу его верноподданного. Я обличил жестокость и несправедливость судей к христианам. О, если бы ты видел, как оживились придворные, эти тыловые канцелярские души, предвкушая мучения и смерть боевого генерала. Но я не доставил им удовольствия. Прежде чем я отдал душу Богу, император, как я и обещал, устал меня мучить. Палачи взяли доски с торчащими вверх гвоздями и принялись вращать меня над ними на колесе. Я это хорошо помню. Как было славно! Каждый раз, когда я проезжал обнаженным телом по гвоздям, колесо возносило меня вверх, и я видел небо! Понимаешь, Влас, небо! На земле нет таких страданий, которые не излечило бы небо. И оно излечило. Когда все уже были уверены, что я умер, небо в одну минуту стало свинцовым, и прогрохотал яростный раскат грома. Появилось великое и необычное сияние. И Ангел Господень в образе ясноликого юноши с белоснежными крыльями возложил свою теплую руку на избороздившие мое тело язвы от гвоздей. Ангел сказал мне одно слово: "Радуйся". Императора, однако, это чудо не остановило. Меня обули в специальные железные сапоги, раскаленные на огне, и палками погнали в темницу. Я воин, и мне приходилось много заниматься военно-спортивными упражнениями, но с такой радостью я еще никогда не преодолевал дистанцию. Воины, бившие меня, мои искренние друзья, плакали, видя мои мучения. Они плакали, а я ликовал! Спустя несколько столетий со времени моей казни один святой, прославляя Пасху, очень точно передал душевное состояние человека, претерпевающего муки за Христа: "К Свету идя веселыми ногами". Большинство людей боятся каких-то абстрактных мучений, а при этом сами больше всего мучаются от собственных страстей. Страсть - это и есть страдание. И только в страдании за Христа, по-церковно-славянски - "в вольной страсти", греховные страсти преображаются в добродетели. — 100 —
|