Посвящение

Мы решили бежать, хотя не представляли, куда и как. Муж просил всех быть наготове. Прошло еще несколько дней. Мины рвались прямо у нас над головой. Я спрашивала Бога внутри себя: "Готовиться ли мне к смерти? По гороскопу я должна умереть при разрушении дома, это уже теперь?" И вдруг в темноте я увидела видение: маленький холм, а на нем свеча, маленькая свеча, как на рождественской елке, горящая слабым пламенем. Потом холм стал расти, стал большим и покрылся зеленой травой, а свеча превратилась в факел с ярким и сильным пламенем. Когда видение исчезло, я поняла, что не умру теперь, что стану этим факелом и буду нести людям свет, свет, свет!

Наконец, взрывом повредило стену нашего убежища. Ворвались неприятельские солдаты, засыпанные снегом, с ружьями наперевес. Мужчин увели, а в подвал вошел офицер и сказал: "Мы -- штурмовые отряды, сыновья людей, которые теперь принадлежат к уничтоженному классу. Но берегитесь, мы должны уйти, а за нами идут солдаты, непохожие на нас. Берегитесь!"

Днем стрельба возобновилась, и одним из взрывов распахнуло железную ставню подвального окна. Теперь подвал простреливался насквозь. Окно должно быть закрыто!

Я почувствовала страшный холод внутри, как будто каждый нерв был заморожен, и я совсем не чувствовала себя, а наблюдала за собой со стороны, -- что чувствует человек в такой момент, как реагирует его природа, когда он невольно должен стать героем?

В углу погреба стояла тяжелая палка с изогнутой ручкой. Я подползла к ней, а потом к окну, вспоминая о том, как кандидаты в пирамиде проходили испытание: вызов смерти. Может быть, я сейчас прохожу этот тест? Может быть, это все происходит во время инициации? Но мой ум ответил, что кандидатам было легко, так как они знали, что проходят испытание, а эти пули -- не сон, они действительно убивают! И уже убили многих! Тем не менее, окно должно быть закрыто!

Ставня была широко распахнута и мне пришлось высунуться из окна, чтобы зацепить ее концом палки. Я вытянулась, чувствуя, что мое тело стало как будто длиннее. Медленно и настойчиво я стала тянуть ставню к себе. Тут на помощь подошли сестры и мы смогли крепко запереть окно. Все оказалось очень просто. Пока я проводила свой маневр, не раздалось ни одного выстрела, может быть, они не захотели стрелять, увидев женщину? На следующий день все женщины пережили нечто ужасное, и я едва избежала общей участи. Меня спас Има. Когда солдат, опьяненный "штурмовыми пилюлями", потащил меня из моего угла в подвале, я на ломаном языке сумела убедить его, что у меня на войне сын, как и он -- у своей матери.