|
Следует обратить внимание на новую глубокую философию ценности проблем. В наше время на проблемы смотрят как на некое зло. В социальных службах набирает вес «гениальная идея», что человеку можно помочь, лишь освобождая его от всех проблем. Ко- ] нечно, преодолевать несправедливость, бороться с бедностью, помогать в получении лучшего жилья — все это чрезвычайно ценно и важно, но не следует забывать и о базовой американской идее, что люди становятся сильнее и сами создают более хорошие условия жизни, сталкиваясь с проблемами и решая их. Я прогуливался по Сан-Франциско, когда мне повстречался один интеллектуал. Откуда вы думаете я узнал, что он интеллектуал? Он сам мне об этом сказал! Если бы он этого не сделал, я об этом так никогда и не догадался бы. Ибо я глубоко уважаю настоящих интеллектуалов, а к поддельным питаю другие чувства. Этот человек определенно принадлежал к последней категории. Одной из явных примет псевдоинтеллектуала является так называемый «глубоко озабоченный» вид. Однако я в своем простодушии оцениваю этот вид как «кислый». В наше время подобный кислый вид является неизбежным спутником этакого «умудренного жизнью» типа, который кажется остальным людям глубоко озабоченным мировыми проблемами. Будто бы человек не может быть вполне светским, если не употребляет традиционного социологического жаргона и не носит на лице маску горькой озабоченности. Какой разительный контраст со старыми временами! Прежде подобный взгляд был приметой тех, кто желал производить впечатление благочестия. Они, так же как их современные интеллектуальные двойники, притворялись набожными. Мне ярко запомнилось, как я, будучи мальчиком, сидел в церкви рядом со своей матерью. Поблизости сел старый «брат Джонс», ведущий дьякон и мнимый столп церкви. У этого человека всегда было печальное выражение лица. Я обычно шептал своей матери: — Почему у брата Джонса такой кислый вид? — Это не кислый вид, а благочестивый, — отвечала мама. Моя мать, очевидно, ставила знак равенства между набожным видом и святостью. Это не производило на меня впечатления, поскольку я, так же как и другие дети в городе, знал некоторые вещи о брате Джонсе, которых не знала мать. Мы, дети, реалистически оценивали его. Но в наши дни действительным показателем причастности к вере христовой является счастливый вид. Почему бы и нет? Ведь такой человек свободен от конфликтов и нищеты. Он испытал победы. Открыв для себя способности справляться с проблемами, творческие христиане давным-давно оставили тот кислый вид, который в настоящее время является признаком современных псевдоинтеллектуалов. — 99 —
|