|
С другой стороны, и это еще важнее, вещи предстают в противоположном смысле в зависимости от того, рассматривают ли их с точки зрения Принципа, или, напротив, как мы это только что делали, с точки зрения проявления, так что можно было бы сказать, то, что с одной стороны есть инь , с другой стороны есть ян , и наоборот, хотя, впрочем, это только способ изъяснения, довольно неточный, того, как может быть отнесена к самому Принципу двойственность, подобная инь и ян . Действительно, как мы уже указывали в другом месте [95], «выдох» или движение изначальной экспансии определяет «коагуляцию» проявленного, а «вдох» или движение изначального «сжатия» определяет его «растворение». Это точно то же самое, как если вместо использования символизма двух фаз дыхания использовать символизм движения сердца. Отмеченной выше неточности языка можно избежать посредством простого замечания: Небо, будучи «положительным» полюсом проявления, по отношению к нему непосредственно представляет Принцип [96], тогда как Земля, как полюс «негативный», может представлять только его перевернутый образ. «Перспектива» проявления, следовательно, будет соотносить с Принципом то, что естественно относится к Небу, и таким образом, «движение» Неба (разумеется, движение в чисто символическом смысле, поскольку там нет ничего пространственного) будет приписываться некоторым образом Принципу, хотя он необходимо неподвижен. Более точно было бы говорить, как мы это делали выше, о соответствующем притяжении («attractions») Неба и Земли, осуществляющемся в обратном друг по отношению к другу направлении: всякое притяжение производит центростремительное движение, следовательно, «конденсацию», которой будет соответствовать на противоположном полюсе «рассеивание» («диссипация»), определенное центростремительным движением, для установления или скорее поддержания тотального равновесия [97]. Из этого следует, что «конденсация» в отношении субстанции есть, напротив, «рассеивание» в отношении сущности; и что наоборот, «рассеивание» в отношении субстанции есть «конденсация» в отношении сущности. Следовательно, всякая «трансмутация» в герметическом смысле слова будет состоять в том, чтобы «растворить» то, что было «коагулировано», и одновременно «коагулировать» то, что было «растворено». Эти две операции, будучи на первый взгляд противоположными, в реальности есть лишь два дополнительных аспекта одной и той же операции. Вот почему алхимики часто говорят, что «растворение тела есть фиксация духа» и наоборот, дух и тело есть не что иное, как «сущностный» аспект и аспект «субстанциальный» существа. Это помогает понять чередование «жизней» и «смертей», в самом общем смысле этих слов, поскольку как раз именно это соответствует «конденсациям» и творениям» в даосской традиции [98], так что, можно сказать состояние, которое есть жизнь для тела, есть смерть для духа, и наоборот. Вот почему «возгонять (или растворять) фиксированное и фиксировать (или коагулировать) летучее» или «одухотворять тело и оплотнять дух [99]», говорят также «извлекать жизнь из смерти и смерть из жизни», что является также и кораническим выражением [100]. Таким образом, «трансмутация» на той или иной ступени [101] есть нечто вроде переворачивания обычных отношений (мы хотим сказать, таких, как они видятся с точки зрения обычного человека), переворачивания, которое на самом деле есть скорее восстановление нормальных отношений. Мы ограничимся здесь замечанием, что рассмотрение такого «возвращения» является чрезвычайно важным с точки зрения реализации посвящения, не останавливаясь больше на этом, так как для этого понадобились бы выходящие за рамки нашего исследования соображения [102]. — 19 —
|