Тайланд - страна без тайн?

Надо сказать, что по сравнению с русскими иностранцы встречать Новый год не умеют. Коллективное веселье незнакомым людям на Западе не свойствено. А индивидуальное никогда не имеет такого размаха, как коллективное. Вечером 31-го мы с Сияной пошли в бухту Будды, решив, что там должно быть повеселей, чем в наших бунгалах. Мы сели в кафе на пляже под большую пихту с неоновыми лампочками, которая заменяла елку, ели пирожные (я долго искала что-то похожее на наш торт, но пирожные там обычно в упаковке, как мягкое печенье) и долго загадывали желания. Однако несмотря на музыку и шведский стол соседнего ресторанчика, где я дешево взяла Сияне тарелку риса и салатом из помидоров и огурцов (10 бат) и бесплатно напробовалась различных подливок, веселья особого не было. Даже когда тайцы на пляже зажгли большой костер, там почти никто не танцевал. Может, потому что это не тайский праздник. Местные жители наверняка веселиться умеют, в отличие от иностранцев. Но их Новый год — в апреле, как я уже говорила.

Потом мы вернулись к нашим бунгалам, чтобы в темноте не ломать ног: чтобы ходить по Ко Тао или горам, фонарик не помешает. Основной народ сидел в ресторанчике бунгал "Moon Dance"— "Танцы Луны", и мы последний час провели там. Кроме тайцев, там заправляли какие-то молодые иностранцы хипповского вида, и кафе было оформлено очень по-современному (или очень по-тайски). Японская живопись; макет с куклами-чертями (где девочка-чертик играла на дудочке); бабочка-Психея; инопланетянин в позе медитации и другие изящные плакаты с супер-современной символикой, в которой, кстати, доля сексуальности являлась только бесплатным приложением к фантастическим идеям, в очередной раз убеждали меня в том, что Тайланд и Запад убежали в будущее далеко от меня и далеко от России. Той легкости жизненной игры, которая процветает в западной цивилизации, нам не достичь никогда.

Когда я училась в третьем классе, учительница как-то задала написать сочинение о своей профессии (из будущего — 1983 года, а это было в 1973), и я написала, как участвую в строительстве околоземной космической станции на орбите Луны. Я с детства любила образ инопланетян — и в современной мифологии это вполне приемлимый образ духовной сущности, отличной от нашего тела. Но только не в России. В Тайланде я чувствовала тяжесть и примитивность своей, и в целом русской, серьезности. Крылья моей фантазии лежали на земле — я не могла их поднять. Глядя на рекламу: "Добро пожаловать в рай", "Отдых-мечта", "Переродитесь в волшебном месте",— я рыдала о своей жизни и судьбе России, о повышении квартплаты и отмене социальных льгот, об уплотнительной застройке и закрытии шести сотен ВУЗов, об унизительном для страны отсутствии финансов у населения, о забвении идеалов, падении культуры и еще черт знает о чем — только так и можно описать мое состояние. Воспоминание о доме лишало меня всякой радости. Я думала о том, какой здесь рай и какой там ад, и с ужасом представляла, что мне придется туда вернуться. Нельзя допускать такого контраста между потребностями жизни и души — в современном мире, где все взаимосвязано, где есть Интернет: это просто опасно! — А плакат с изображением девушки со слезой на щеке, где говорилось о сборе пожертвований в пользу бедных в одном из новогодних ресторанов Ко Тао, смеялся надо мной.