Обучение травами, путь Шоу-Дао. Книга 4

Однажды он вернулся домой в особо плохом настрое­нии и начал бить ее особенно жестоко. Он сломал ей ноги, она корчилась от боли на полу, вся в крови, и в какой-то мо­мент, когда он занес руку для очередного удара, женщина с трудом приподнялась на локтях и, взглянув ему в глаза, ти­хим голосом произнесла: «Пожалуйста, не надо!»

Что-то перевернулось в душе ее мужа. Впервые он по­чувствовал, какие физические и душевные терзания должна была испытывать она за годы, которые они прожили вместе. Японец не мог понять, за что он избивал ее. Она делала все, чтобы заслужить его любовь, он ни в чем не мог ее упрек­нуть, и он не мог объяснить себе, почему он вел себя подоб­ным образом.

Японец заплакал и упал на колени рядом с женой. Он поклялся, что никогда в жизни больше не ударит ее и посвя­тит всю свою жизнь заботам о ней. Он отнес ее на кровать, смыл кровь с ее тела и перебинтовал ее раны. К сожалению, избивая ее в последний раз, он повредил ей позвоночник, и женщина стала инвалидом.

Теперь муж неустанно заботился о ней. Каждый день он на спине выносил ее погулять, он мыл ее в бане и готовил для нее еду. Любовь к жене стала смыслом его жизни.

— Печальный рассказ, — сказал Учитель. — Не уди­вительно, что он показался тебе странным, но тем не менее для японца то, что произошло, было бы вполне понятным и объяснимым. Японцам, как, впрочем, и китайцам, часто свой­ственна одержимость. Жестокая внутренняя дисциплина ста­ла частью их культуры, а любое жесткое самоограничение сужает модель мира, и, в зависимости от его волевых уст­ремлении и силы духа, японец может сузить свою модель мира до крайних пределов.

То, что произошло с твоим японцем в момент, когда жен­щина сказала: «Пожалуйста, не надо», можно было сравнить с озарением, с внезапно обрушившимся на него осознанием. Эмоциональное отождествление с женой разрушило его за­щитные барьеры жестокости и зацикленности на самом себе, но — обрати внимание — это озарение не расширило его мо­дель мира, оно лишь способствовало замене одного типа одер­жимости на другой. Одержимость жестокостью сменилась одержимостью любовью.

— Все это кажется мне таким странным, — заметил я. — Как возникает подобная одержимость жестокостью?

— По-разному, — ответил Ли. — Возможно, в детстве люди, которых этот японец любил, причинили ему сильную боль и он поклялся, что никогда не допустит слабости полю­бить кого-либо, и тогда никто не сможет причинить ему боль. Но поскольку его склонность или потребность испытывать любовь была слишком сильной, ему понадобились огромные усилия для того, чтобы полностью заглушить в своей душе ростки любви. Чтобы бороться с любовью, он использовал жестокость, и чем лучше вела себя жена, чем ласковее она обращалась с ним, тем больших усилий ему стоило заглушить в себе голос любви.