Обучение травами, путь Шоу-Дао. Книга 4

— Это не для меня, — покачал головой Степняк. — Есть другой знахарь. Он её быстрее вылечит. Её надо к Пав­лу отправить, — с ударением на последнем слоге сказал он.

— А кто такой этот Павел? — заинтересовался я.

— Не Павел, а Павло, — поправил меня Степняк. — Это уникальный целитель. Конечно, характерец у него тот ещё, не позавидуешь, но лечит здорово. Такого больше никто не делает.

— А как он лечит? — спросил я.

— Шахтами, — ответил Степняк. — Он запирает чело­века в заброшенную штольню и там издевается над ним как может, — заставляет его голодать и выполнять различные процедуры, подвергает психическому и физическому наси­лию, в общем чего только не вытворяет. Иногда он запирает больного на две недели, а то и на месяц в полной темноте, или при слабом свете. В зависимости от заболевания, стены келий, в которых живут больные, он выкладывает разными минералами, в частности каменной солью.

— И это срабатывает? — с сомнением спросил я. — Звучит всё это немного устрашающе. Неужели люди идут к нему?

— Ещё как! — воскликнул Степняк. — У Павла всё срабатывает. Он говорит, что невыносимые условия, кото­рые он создаёт, обостряют защитные силы организма и орга­низм под влиянием дополнительного стресса в конце концов излечивается. Отправь к нему свою лёгочную больную. Уве­рен, что она выздоровеет.

Мне сразу захотелось своими глазами посмотреть, как лечит этот загадочный дончанин с плохим характером. Но, к сожалению, у меня не было ни времени, ни денег, чтобы спе­циально для этого отправиться в Донецк.

И вот теперь я надеялся встретиться с этим странным целителем, договориться с ним о лечении моей знакомой и, возможно, даже посмотреть на его шахты и процедуры.

Наутро я позвонил своим знакомым из Комитета Госбе­зопасности, и они помогли мне купить билет на поезд, от­правляющийся в Донецк вечером того же дня. Наученный горьким опытом предыдущего общения с иногородними лю­бителями восточных единоборств, я дал себе слово не устра­ивать никаких учебно-показательных спаррингов, поскольку подобные затеи обычно быстро переходили с учебного плана на уровень: «а ну-ка, козел симферопольский, посмотрим, кто круче».

Удобно устроившись на верхней полке, я почти с нос­тальгической нежностью вспоминал период, который я мог бы назвать своей юностью в мире боевых искусств. Хотя с тех пор прошла всего лишь пара лет, я, под влиянием Учите­ля, настолько изменился, что иногда мне казалось, что я по­взрослел на целую жизнь, и слово «юность» для меня в опре­деленном смысле стало синонимом хотя и восхитительной, но все же глупости, избытка гормонов и наивного романтизма.