|
Мощность переживаний при этом была настолько велика. что без определенной подготовки ее было почти невозможно выдержать, и упражнения "Красной собаки' были утомительны не столько физической, сколько психической нагрузкой. Фактически в этих упражнениях мне приходилось преодолевать барьер ограничения чувственности, развивая способность выдерживать всё более сильные ощущения. Ци начинало перераспределяться еще более активно, но при этом растрачивались огромные запасы тепловой и защитной энергии. и организм остро нуждался в отдыхе для ее восстановления. От "Красной собаки" мы перешли к "Спящей собаке" и некоторое время спали обнявшись, чтобы успокоить переме- щавшиеся оргазмические потоки и дать возможность энергии перераспределиться и усвоиться мышцами и внутренними органами. Как следствие предыдущих упражнений то один, то другой участок тела самопроизвольно возбуждался и остро требовал контакта с телом партнера, и тогда мы инстинктивно меняли позы таким образом, чтобы максимально насытить жаждущие зоны. Когда возбуждение спало, Лин. как это и было положено по даосскому ритуалу, откатилась на свое место, оставив меня одного. Остаток ночи и утро я проспал, как убитый. Открыв глаза, я на всякий случай дополнительно убедился, что кореянки действительно не было в комнате. Одеваться не хотелось. Снаружи не доносилось ни звука. Я, используя технику, показанную мне Учителем во время наших бдений на Партизанском водохранилище, "устремился слухом наружу", пытаясь различить хоть малейшие признаки человеческой деятельности во дворе. Не было даже ветра. Стоял один из полных ленивой неги жарких солнечных дней, придающих неповторимое очарование крымскому лету. В такой день было особенно приятно лежать голышом под тонким покрывалом, когда создается впечатление, что тело срастается с окружающим миром, и мелкие детали происходящего кажутся удивительно важными и наполненными глубоким смыслом. Взгляд останавливается на мухе. кружащей в столбике света, обоняние задерживается на запахах, тело ощущает шершавость покрывала, мягкость подушки, витающую в комнате леность и негу. Я стал перебирать запахи, идущие от постели, от стен, проникающие через открытую форточку. Их было множество. Запахи лета. быта. жилища. Я разделял и сортировал их. Потом ко мне пришло новое чувство. Я понял, что Лин приближается, задолго до того. как скрипнула калитка, и в узеньком проходе между домами зазвучали шаги моей возлюбленной. — 34 —
|